Аркадий Викторович подошел к огромному зеркалу и завязал на шее скромный зеленый галстук турецкого пошива, тоже показывавший близость Боголепова к народу.
– Может быть, снять пиджак, а, Руслан? Как говорят в народе, по одежке встречают…
– Пожалуй. Народ боится человека в пиджаке.
– Правильно.
Кандидат скинул пиджак, взял со стола аптекарские весы и вернулся к зеркалу. Согнув руку в локте, он занял позу богини правосудия.
– Глаза завязать?
– Мне нечего скрывать от народа. Когда будет фотограф?
– Да должен уже быть.
– Сходи узнай, может, заблудился.
Мухаев кивнул и вышел.
Аркадий Викторович осторожно поправил уложенные парикмахером волосы, сдул пудру и перхоть с сорочки и в течение минуты менял выражение лица, словно актер – маску. Выбрав нужный «фейс», он удовлетворенно улыбнулся, положил весы и крикнул в сторону дверей:
– Ну, где этот блядский фотограф?! Все шло как нельзя лучше.
* * *
Выходные по обыкновению были отменены. Плахов торчал в кабинете и сочинял рапорт на списание отстреленного патрона. Крупных разборок накануне не произошло, впрочем, Игорь их и не боялся. Подумаешь, пальнул. Никого ж не уложил. Право имел? Имел. Телегин – молоток, не застучал.
Чтобы не подставлять Монахова, начальству вкрутили типовую байку о проверке бандитского притона. «Шли адрес проверять, а тут стрельба. Вмешались, как того требовал долг». – «Благодарим за службу!»
Рапорт писался в трех экземплярах – в прокуратуру, руководству и службе материального обеспечения, выдававшей боеприпасы. «Ксерокса» не было, Игорь по третьему кругу описывал вчерашние похождения. «Тревожным хмурым вечером, патрулируя территорию городских окраин…»
Обида за прокол не проходила. Ладно, этот шизофреник сбежал-, а ведь действительно, парой сантиметров ниже… Сейчас бы сочинял рапорт в следственном изоляторе.
Вчера, когда чуть успокоились, выяснили ситуацию. Как только Баранов подошел к двери подъезда, Телегин с Колькой сорвались с кирпичей. Хвоста за торгашом не было. Сразу соваться не стали, решили поработать на слух. Хлопок услышали, но на рожон не полезли – думали хапнуть стрелка на выходе. Удобнее, чем в парадняке. Стрелок, однако, не объявился, и Телегин, поняв, что ждать не фиг, поднялся на первую площадку к ящикам, где чуть и не получил от коллеги сувенир на вечную память.
В тот же вечер обошли все квартиры подъезда. Плахов заглядывал в блокнотик, сравнивая приметы, разыскивая входивших. На пятом этаже жил мужик, зашедший последним, перед Барановым. «К себе поднялся пешком, лифт не хотел ждать. Я все время пешком хожу – полезно. Нет, на этажах никого не было. Я бы запомнил, я все запоминаю – полезно».
Полный туман. Стрелок-невидимка. Инвизибл мен. Только этого не хватало. Где-то он ведь должен был ждать, не на потолке же. В лифте? Как он тогда Пилюлькина увидел? Теоретически можно предположить, что именно в этом подъезде жили какой-нибудь приятель или приятельница стрелка, у которых и прятался этот придурок. Предположить можно, но только очень теоретически. За час договориться… «Я тут у тебя хлопца одного попасу, о'кей?» Каким бы приятель ни был, при таком предложении призадумаешься.
Но, черт побери, ведь когда-то он зашел в подъезд и где-то ведь сидел?!
Минут за сорок до стрельбы Плахов срисовал парня в спортивном костюме, добросовестно записав приметы в блокнот. Во время обхода парня не нашли, лица Игорь не разглядел, а синие костюмы были в каждой второй квартире. Прямо не дом, а спортивное общество «Динамо».
Одно радовало – хоть на время стрелок угомонится. Он уверен, что его запомнили, и с рынка резко исчезнет. А то и из города. Ведь, может, его не просто запомнили, а узнали! Что, Пилюлькин молчать будет, если узнал? Такие шалости не прощаются.
Пилюлькин, которого сейчас на всякий случай охраняли омоновцы, не только не узнал, но и, чучело, ничего не запомнил. С ним обязательно надо будет поболтать, уточнить, где и кому он баксы засветил. Сегодня же надо будет к нему съездить. Или завтра.
Игорь закончил рапортовать, сложил бумаги и потащился к заместителю отдела по личному составу, несшему сегодня вахту от руководства.
Тот прочитал рапорт, удовлетворенно кивнул и до окончания проверки предложил сдать в дежурку оружие.
– Это еще зачем?
– Ты кем работаешь, голубок? Капитаном? А я подполковником. Будь любезен не обсуждать приказы.
Зам пришел в ментуру из новоблудской мотострелковой дивизии и, вероятно, считал, что «капитан» – это профессия. А уставные отношения чтил, как мусульманин – Коран.
– Не, я не понял, а как без ствола-то? – не унимался Плахов.
– В таком случае расскажи мне упражнение номер три. И основные характеристики пистолеты Макарова.
Плахов когда-то учил основные характеристики, но впоследствии забыл за ненадобностью. Был бы ствол под мышкой, а сколько он весит пускай знатоки из «Что, где, когда?» учат. Что полкило, что полтора. Он, в конце концов, не золотой. Братва вон палит без всяких зачетов,
– Не помню я, какая разница?
– Вот выучишь, сдашь экзамен, тогда и получишь оружие. В понедельник, кстати, зайдет в канцелярию, распишешься за своего подростка.
– К-какого еще подростка?!
В принципе Плахов давно уже перестал удивляться всякого рода заскокам верховного начальства, но некоторые идеи до сих пор заставляли в изумлении раскрывать рот.
– Надо внимательно слушать на штабных совещаниях. В связи с ростом подростковой преступности и беспризорщины к каждому офицеру милиции прикрепляется трудный подросток.
– Чем прикрепляется? Клеем?
– Приказом! Ясно? В канцелярии возьмете данные и распишешься в получении.
– И фиг ли с ним делать?
– Воспитывать и направлять. В конце каждого месяца отчет о мероприятиях. Если, не дай Бог, сядет или еще какой номер отколет, пеняй на себя.
– О-о-о…
Игорь вышел от зама. Это достойно. На заявах некому сидеть, а теперь еще и обормота какого-то куда-то направлять. Горшок за ним выносить не надо?
– Игорь, – окликнул Плахова дежурный, – заявочка есть.
– Что такое?
– На берегу Блуды отдыхающие нашли скелет ноги. Боятся купаться. Сгоняй, убери.
– Не поеду, у меня пушку отобрали, пускай зам убирает.
– Это не входит в его обязанности.
– А в мои не входит воспитателем работать.
– Я доложу.
– Докладывай.
Пистолет Плахов сдавать не стал, расписываться в получении подростка – тоже. Не знаю ничего, не слыхал…
Зайдя в кабинет, набрал номер.