– Девушка, это не вы случайно наколочки на посредников даете?
– Я, – честно призналась бухгалтерша.
– Я это сразу почувствовал. Ну как насчет «тачек» – то, чемпион? Чего ты там роешься, можно подумать, у тебя тут конвейер.
– А можно повежливее? – сделала замечание дама.
– Нельзя. Потому что мешает.
Парень закрыл журнал.
– «Форд-скорпио» сегодня продали, девяносто четвертого года.
– Кто посредник?
– Какой посредник? – уверенно-убежденно удивился «косичка».
– Собирайся, чемпион, – уверенно-убежденно ответил Плахов. – Я тебе сейчас объясню, какой посредник. Между мужиком и бабой во время любви.
– Что вы давите? Я же не могу вам так сразу сказать.
– Понимаю, не одобрят. Ну, будем считать, что я тебя допросил с первой степенью устрашения. Барышня подтвердит.
– Я вам не барышня, – огрызнулась барышня.
– Тогда ваше величество. Ну что, принц?
– «Тачку» Андрюха Чекулай продавал, трехсоточку наварил.
– Давно ушел?
– Откуда мне знать? Я чего, секундомер?
– Минут двадцать назад, – неожиданно подсказала бухгалтерша. – Я у окна стояла, он уходил.
Плахов вытер вспотевший от суматохи лоб и едва слышно прошептал:
– Ну вот я и в «Хопре»…
Через секунду он летел к выходу, расталкивая рыночных, словно вор, утащивший с прилавка ватрушку.
Телегин курил, поглядывая на часы.
– Ну где ты? У нас развод скоро, а я шефа не предупредил.
– Пушка с собой? – Плахов тяжело дышал, соединяя контакты.
– С собой… А зачем там пушка?
– Враги окопались и сменили точку на трассе. В случае задержания начнут уничтожать улики и оказывать вооруженное сопротивление, так что патрон в патронник настоятельно рекомендую заслать.
На ближайшем перекрестке вышла заминка – дорогу перегородила свадебная процессия длинной вереницы украшенных ленточками цветами дорогих лимузинов. Машины ползли медленно, как на похоронах, включив клаксоны.
– Тили-тили-тесто, жених и невеста, – пробормотал нетерпеливо Плахов и, чтобы не терять время, вырулил на тротуар. Не успел добавить газа, как мотоцикл нервно вздрогнул и заглох.
– Да что с тобой, двуногий друг? – Игорь яростно замолотил по рычагу, пытаясь завести мотор. – Карбюратор, что ли, старенький?
С четвертого удара двигатель ожил, но тут же снова заглох.
– Видно, не судьба… Слазь, Димыч, приплыли. Здравствуйте, девушки.
– Чо тако?
– Машина отказывается выполнять свой гражданский долг. Ножками придется.
– Далеко?
– Километра не будет. Минут в семь уложимся. Ты кроссы на зачетах бегал?
– Бегом, что ли, побежим?
– Ага. Иначе останется твой брат без коньяка на свадьбу. Сам видишь, с техникой туго.
Плахов прислонил мотоцикл к дереву, наручниками сцепил спицы с рамой, чтобы не утащили «Яву» как ,есхозно стоящую.
– Может «тачку» поймаем?
– Во-первых, денег нет, во-вторых, добежим быстрее.
– Ладно.
Парочка пустилась в бега: один – сверкая красными лампасами, второй – придерживая в кармане пистолет, чтобы не выпал и не перепугал мирных новоблудцев.
– Теперь сюда слушай, – сбивчиво сказал на бегу Плахов, пока не израсходовались силы. Помнишь подъезд, где я тебя чуть не того?
– Еще б…
– Я там все облазал, но так и не нашел, где этот козел сидел. Сейчас только доперло.
– Так мы снова?..
– Ага. Дубль два.
Участковый зацепился за поребрик, но на ногах устоял.
– Фиг ли с водкой-то накалывать? Мне серьезно нужно достать, и как можно дешевле. Так и знал, что не стоит с тобой связываться.
– Будет тебе, Димыч, и водка, и коньяк, и амаретто с чесноком…
Игорь сделал паузу, говорить становилось тяжело, а до дома Марь Санны еще два квартала.
– Так вот, – выдохнул он, – знаешь, где он сидел?
– Ну?
– В квартире этого раненого.
– У него ключи, что ли, были?
– Были… Фу, бляха-муха, тяжело… Баранов сам ему их отдал.
– Дурак, что ли, Баранов этот?
– Это мы дураки, а они ой какие умные. Погоди секунду, сдох…
Плахов затормозил, грудь тяжело ходила вверх-вниз, бок свело колющей болью.
Полноватый Телегин нуждался в отдыхе еще сильнее, к тому же он был в двойной обертке. Дима вытащил кепочку и вытер ею мокрый лоб.
– Кинули нас по всем правилам кидального искусства. Врубился как? В паре они молотят, понимаешь? Рана у Пилюлькина – тьфу, пустяк. Неужели в упор промахнуться можно? Стреляя в ничего не ожидающего человека? Даже слепой попадет. А тут надо же – промахнулся.
Ну козлы хитрожопые, чего только не выдумают, чтобы задницу прикрыть. И патроны Прелому – сто процентов их ручек дело.
– Какому Прелому?
– Бандюгану, который «тачки» оформлял… Все, бежим.
– Да ты объясни, куда бежим-то?
– Они посредника Чекулаева под видом электриков пасли. Чекулаев сегодня при «бабках». Минут двадцать назад с рынка отвалил. Кранты ему, если не успеем.
Менты вновь включили форсаж.
– Точно они пасли?
– Точно не бывает никогда. Я на «хате» у Баранова стремянку видел у стены. Уф… Старую такую, раздолбанную… А вспомни, какая у него «хата» – евростандарт, ничего лишнего, все на своих местах. И плюс Марь Санна мне стуканула, что один из электриков рыжий. Верной дорогой бежим, товарищ.
За спиной остались оба квартала, дом Чекулаева – во дворе, за поворотом.
– Так, не гони… – Плахов остановился возле угла последнего перед двором дома. – Если они там, то двор секут зорко, ушлые, меня сразу срубят. Парадняк в центре, всяко на глаза попадем. Ты давай этот дом обойди и в правый парадняк скройся. Я – в левый. Наверх поднимайся и на чердак лезь. Там перекрестимся и лестницу проверим. Если хлопцев нет еще – присмотрим, где сесть.
– Опять ждать, что ли? У меня развод. Первый раз вовремя на работу пришел, а опять по дыне получу!
– Да не ной ты! Разведут тебя еще, и неоднократно.
Плахов осторожно выглянул из-за угла и осмотрел пятиэтажку. Силуэтов в окнах центральной лестницы не заметил. Но это ничего не значило – окна отражали дневной свет, как зеркала.
– Все, давай. – Игорь вытащил пистолет, передернул затвор. – Сыграем партейку в пэйнт-бол.