«Да, это уж точно. Насчёт мелочей. Мозоль на пальце, визиты в библиотеку, творческие вечера. Папарацци объектива не подточат».
– О чем задумался? – прервала его размышления Мария.
– Да вот, о том, что там потерялось, – Антон кивнул на «Визит Шершня», – вы сказали, чего-то не хватает.
Мария уселась в кресло, разлила чай.
– Как тебе сказать. Она какая-то холодная. Тёплой искорки нет. К финалу мне стало безразлично, что произойдёт с героем.
Мария поплотнее закуталась в пуховый платок и прижала пальцы к горячей кружке. В библиотеке ещё не включили отопление, маленький рефлектор погоды не делал.
– Да, не исключено, что ей действительно не хватило времени, – предположил Антон.
– Возможно, я скажу абсолютную банальность. Если не вкладывать в свой труд даже маленькую часть своей души, лучше вообще не браться за работу. И ещё – если тебе нечего сказать, лучше молчать.
Антон молча кивнул.
– В Италии в конце семнадцатого века, – продолжила Мария, – случилась любопытная история. В семье неких Санчесов родился мальчик. К несчастью родителей, с врождённым уродством. Он был карликом. Несмотря на маленький рост, в семнадцать лет его забрали в армию и отправили на войну. Бедняге и там не повезло, ядром ему оторвало ноги, осколком обезобразило лицо. Таким его и привезли родителям. Местный лекарь на свой страх и риск поставил ему два деревянных протеза и прилепил такой же деревянный нос на верёвочке. Церковь тут же отвернулась от паренька. Мол, только Господь имеет право создавать человека, а деревянные ноги – это явный вызов. А раз церковь отвернулась, значит и все остальные. Время такое. Даже родители уже не так, как раньше, стали относиться к сыну. Паренёк совсем приуныл и даже собирался наложить на себя руки. Единственным, кто не отвернулся от несчастного, был малоизвестный писатель, живший в доме напротив. Чтоб хоть как-то поддержать инвалида, он написал для него книжку. Про деревянного человечка. С деревянным носом. Книжка принесла писателю всемирную славу, а Санчесу – сумасшедшую популярность. Посмотреть на него приезжали со всего света. В итоге, он устроился в цирк, женился и пережил самого писателя. Санчеса звали Пиноккио, писателя – Коллоди…
– Надо же, не знал.
– Самое интересное, ничего более достойного Коллоди написать уже не смог. Возможно, потому, что вся душа была вложена в эту сказку. Но лучше написать одну такую книгу, чем сотню иных.
Мария кивнула на творение Антона.
– Возможно, – уныло буркнул он.
– А с твоим-то романом как дела? Опубликуют?
– Что? – растерялся Антон, – да, обещали… На будущий год. Правда, говорят, он некоммерческий.
– Глупости. Хорошая книга всегда коммерческая.
Если честно, Антон, в этой бешеной гонке как-то забыл про свою рукопись.
Да, Ульянов обещал издать книгу, но больше про неё не заикался. А если издаст, то под каким именем? Антонина Бекетова?… Но там нет никаких Шершней, никаких погонь и перестрелок, читающая публика сразу заметит подмену. А издаст ли он её теперь вообще?… И что ж, теперь до конца дней ставить на обложку женское имя?
– Не забудь занести экземпляр с автографом, – улыбнулась Мария, – это будет самая ценная книга в нашей библиотеке…
* * *
На обратном пути Антон заскочил в мебельный салон, заказал мебель. Шкаф, рабочее кресло с кожаной обивкой, модный раскладной диван и пару стильный стульев. Старую завтра же решил выставить на бесплатный аукцион возле помойки, кое-что отдать родителям на дачу. В перспективе неплохо бы обновить и аппаратуру. Его телевизор социалистической марки выдавал всего два цвета – красный и зелёный.
Возле дома Антон столкнулся с Тараконовым. Тот счищал снег со своей «девятки». Матвей, подметив, что Антон выглядит, словно жертва инквизиции после пытки, предложил где-нибудь посидеть. Тот не отказался. Необходимо поднять настроение, которое после встречи с заведующей библиотекой окончательно испортилось. Развеяться немного.
– А поехали к Ереме, – Матвей водрузил на крышу машины знакомый фонарик с шашечками, – он тут недалеко в рыбном кабаке кухарит. «Чёрная метка». Навестим, свежей рыбкой угостимся.
Костя Еремеев учился в параллельном классе, после школы закончил кулинарный лицей и сейчас кормил народ в дорогом кабачке, устроенном в помещении бывшего музея истории края.
По пути, обходя по встречной настоящее такси, Тараконов протянул руку в бардачок, вытащил книгу в строгой, матовой обложке и протянул Антону.
– Вот, издали.
«Харука Мараками. Раннее».
Перевод М. Тараконова.
– А почему Мараками? Да ещё Харука. Он же Харуки Мураками.
– Художник напутал, чурбан сельский, – скорчил недовольную мину Матвей, – стоило один раз не проконтролировать, и на тебе… Хорошо, народ не замечает, книга неплохо продаётся. Пурга, на самом деле полная, но пиплы тащатся. Мода. Я её в тачке вожу, гаишникам дарить, когда затормозят.
– Думаешь, их заинтересует Мураками?
– А я туда сотню вложил.
Антон развернул книгу. Текст был набран огромными кеглями. Подобным манером достигался нужный объём.
– Ого! Они б ещё по букве на страницу печатали.
– Все нормально. Забота о зрении читателя.
* * *
Гостей в кабачке «Чёрная метка» сидело немного, что и понятно – разгар рабочего дня. Вывеска гласила, что сегодня в заведении праздник японской морской кухни. Судя по слою пыли на вывеске, праздник продолжался с прошлого года. Приятели заняли столик возле большого аквариума, Матвей попросил меню. Антон осмотрелся. Симпатично. Словно на пиратской шхуне. Окна-иллюминаторы, штурвалы на обитых грубыми досками стенах, мачты с обрывками парусины, черепа-подсвечники на столиках. Аквариумы с пёстрыми рыбами, попугай в клетке. Весёлый Роджер над стойкой, бильярд в отдельной каюте. Для полного антуража не хватает парочки смердящих висельников под потолком. За одним из столиков группа японцев или китайцев поглощает суши.
– Интересно, Ерема сегодня здесь? – Матвей закурил тонкую сигарету, – он бы нас по спецзаказу обслужил.
– Так можно спросить.
– Верно.
Официант, наряжённый корсаром, положил на деревянный стол-бочку два меню и карту вин.
– Слушай, капитан Блад, Константин работает? Повар.
– Да, он на кухне.
– Будь другом, позови.
Когда корсар, бряцая алюминиевой саблей, скрылся в подсобке, Матвей принялся изучать предлагаемые угощения.
– Блин, чего он нам притащил? Оно ж на японском языке.
– Все верно, сегодня ж праздник японской кухни.
– Но мы-то не узкоглазые. У тебя тоже иероглифы? – Матвей скосил глаз на меню Антона.