Даже поздним вечером после побоища не рассеялся пыл вставших грудью на защиту родного комбината пролетариев. Стихийно штабом сопротивления был избран профсоюзный комитет. Возглавил стихию народного гнева Андрей Юрьевич.
Телефон то и дело взрывался петушиным клекотом. Посеревший, осунувшийся, но счастливый Андрей Юрьевич рвал трубку, как пистолет из кобуры.
– Стачком слушает!.. Ах, коммерсант? Вы – барыги безродные!.. Ах, газета «Коммерсантъ»? Слушаю?
Трубка задребезжала мушино-цокотушным фальцетом.
Из коридора ворвалась верная секретарша Надюша, растолкала без дела толпящихся в кабинете членов профсоюза:
– Андрей, о чем ты думаешь?! У нас раненные есть. А в медпункте хоть шаром покати! – она тоже была счастлива, потому что был счастлив ее любимый мужчина.
– Значит так, – прервал водопад вопросов с той стороны телефона профсоюзный лидер, – С вами говорит председатель Совета трудового коллектива. Хотите интервью, дорогуша, будет вам интервью по полной программе. Хотите очерк, будет вам очерк. Только слушай сюда, милая моя, у меня десять человек с легкими травмами и трое с тяжелыми. Ты, голуба, когда к нам отправишься, медикаментов всяких прихвати. А если доктора привезешь, я лично тебя расцелую!
Все. Отбой. Андрей Юрьевич бросил трубку и утер градом катящийся со лба пот.
– Так то. Постигаем рыночную экономику, – сказал он в воздух и нежно улыбнулся застывшей в дверях боевой подруге, – А вы чего столбами стоите? – обратил профсоюз внимание на толкущийся народ, – Вон ящики часу ждут в углу. Вскрывайте, разбирайте по цехам. Пресса приедет, так чтоб мы не ударили в грязь лицом!
Вдоль стены действительно стояли ящики. Еще те, которые засветились в офисе у Храма. Рабочие, крякая, стали поддевать крышки, разбирать флажки и футболки с надписью «Сначала обеспечьте работой своих негров!», насаживать на колья транспаранты «А за Югославию ответите!», надувать воздушные шарики с девизом «Россия для русских!». Немножко это было похоже, будто большие дети собираются украшать большую елку.
– Оружие нам надо какое-нибудь самое завалящее, – недоверчиво повертел в руках хлипкий транспарант суровый плешивый мужичек с заплывшим глазом. Подошел к столу и дважды уважительно подбросил в ладони тяжелый бюстик Ленина.
– Василий, наше оружие – правда! – отрезал Андрей Юрьевич, но призадумался и потянулся к телефону.
Однако телефон опередил. Зазвенел, как будильник перед главным экзаменом в жизни.
– Стачком слушает!.. «Петербургские ведомости»?.. Да, собираемся держать оборону до последнего... Да, десять легкораненых и трое с тяжелыми травмами. Милиция первой начала, так и запишите!.. Приезжайте, не опаздывайте, вы не первые. До встречи, – профсоюз нажал на рычаг, держа трубку в руке. Но телефон не позволил секундную передышку, тут же снова залился тревожным кукареканьем, – Наверное «Вечерний Петербург», – Андрей Юрьевич отпустил рычаг, – Стачком... То есть как нахер отрубите свет и воду?! Вы не с нами? Вы на чьей стороне?.. А мне плевать на такие законы, которые позволяют не платить рабочим зарплату! Вы посмотрите в глаза их женам! – профсоюз в сердцах швырнул трубку, – Если мы против американцев, то, видите ли, должны сами погасить долги за электричество. Есть же на свете такие козлы! – поделился услышанной несправедливостью он с присутствующими.
– Придумал! – отвлек суровый плешивый Василий с заплывшим глазом, – У нас в цеху пики лежат. Мы оградку для кладбища шабашим. Айда, народ, вооружаться! – бюстик Василий уважительно поставил на место.
Наиболее горячие головы устремились за плешивым на выход.
– Только не затачивайте пики! – крикнул повернувшимся к нему спиной людям Андрей Юрьевич.
В дверях людской водоворот притормозил. Сквозь него к Юрьевичу протолкался дед Михеич и рослый плечистый детина из Храмовых ребят.
– Вот, – толкая перед собой пленника, довольно доложился дед Михей, – Шпиона поймали.
– Кузьмич? – даже на мгновение растерялся профсоюз, – А ты как здесь?
Пленник распрямил плечи:
– Я всегда вместе со своим народом! Может на каком участке опытные командиры нужны? Кофейком не угостишь?
– Валил бы ты отседова, Коммунизмыч. Не путался бы под ногами! – как будто вступил в дерьмо, поморщился Андрей Юрьевич.
Дважды повторять не пришлось. Коммунизмыч испарился.
– А вы почему патрулирование территории прекратили? – вырос над столом профсоюз, гневно сверля глазами Михеича и его подмастерье, – А вдруг сейчас на вашем участке менты забор штурмуют, кто объявит тревогу?!
– Да мы чайку... – покаялся Михеич.
– Думаешь, если Совет ТРУДОВОГО коллектива, так и дисциплины больше нет?! Вас сменят через два часа. Ну-ка, шагом марш на пост!
Дед Михеич и его великовозрастный подмастерье испарились следом за партийным неудачником. А Андрей Юрьевич поднял трубку, чирикнул заветный местный номерок и проворковал:
– Слушай, лапа, у меня для тебя особенное боевое задание. Завари-ка ты чайку, да покрепче. А потом наполни термос и обойди патрули. Только не говори им, что это мое распоряжение.
А на следующий день газета «Невское время» сообщала:
«...Трудно себе даже представить, до чего может опуститься власть в желании отнять у простого человека право выбора, и до каких высот может воспрять простой человек, решившийся противопоставить себя давлению власти. И здесь становится совершенно не важно, какая это власть: духовная, светская или финансовая.
К сожалению в последнее время власть доставляет нам немало поводов убедиться в истинности этого посыла. В связи с чем и ранее не слишком весомое доверие к властям тает с каждым днем. Причем уже не нужно заставлять себя разделять власть городскую и власть федеральную, вспоминается старинный речевой оборот: «Все они одним миром мазаны».
Мы немножко отвлеклись, но теперь возвращаемся к ситуации на Виршевском нефтекомбинате...»
В результате поднятая прессой волна докатилась до ушей в московских кабинетах, и один из вицегубернаторов был вынужден заявить, что, короче, проверку лигитимности (типа – честности) сделки по перераспределению прав собственности на Виршевский нефтекомбинат областное правительство берет на себя. Нечто схожее заявили депутаты Законодательного Собрания. Правда, сами по себе такие заявы еше ничего не значили.
А завтра свадьба, завтра новое пальто,
Завтра кореш мой подъедет на авто,
Завтра пляска будет с ночи до утра,
Завтра всяко будет лучше, чем вчера!
Могло получиться так, что штатный шнырь сектора «Д» четвертого этажа пятизвездной гостиницы «Невский палас» окажется фанатом и ни за что не уступит на часок дядьке Макару робу, ведро, тряпки и швабру. Так почти и получилось. Но здесь заработал вариант «Б», и за минуту дядька Макар выиграл в наперстки у штатного шныря право пользоваться полновесный час робой, ведром, тряпками и шваброй.