Номеров на домах не имелось, но Фарид прекрасно знал территорию и мог найти любой адрес вслепую.
— Какая хата? — спросил он, когда мы подъезжали к подъезду.
— Восьмая.
— Третий этаж, — на автомате выдал справку управляющий, выключая двигатель.
Мы оставили теплый салон джипа. Трехэтажное строение мрачно чернело на фоне еще более черного неба. Красотища. Молний не хватает, стаи ворон, раскатов грома и падающего на фоне этого самолета. Фонарик я захватил не зря. Кое-где в окнах мерцали отблески свечей или лучин. Век компьютерных технологий. Россия, Санкт-Петербург, Купчино, двадцать первый век. Правда, телефон, судя по заявке, еще функционировал.
Я зашел в подъезд первым, освещая путь и распугивая крыс. Не буду делиться впечатлениями о запахах. Замечу лишь, что отходы недельной давности по сравнению с местным ароматом — «Дольче Габбана». На первой площадке нас приветствовал наскальный текст: «Мертвые ежики уходят на север». Творчество юных наркоманов. Узнаю высокий слог.
Средних лет женщина, вызвавшая милицию, встречала на пороге. Сидя на полу. Прислонившись к стене. С недопитой бутылкой водки в руках. Я попробовал выяснить у нее, что стряслось. Дама пыталась ответить, но язык не подчинялся. Выпито было немало. Да плюс еще стресс. Хорошо, хоть смогла набрать «02».
Пока я приводил красавицу в чувство, Фарид включил свой фонарик и отправился в квартиру на разведку. Пробыл он там недолго. Секунд через тридцать вынырнул обратно.
…Крестясь! Мусульманин Фарид крестился!
Я выхватил фонариком его лицо. Паралич! Что он увидел в квартире? Минимум расчлененку!
— Лешка, — утробно прошептал он, — там… там…
— Что?!
— Строитель…
— Какой строитель?
— Первый… Это глюки… За грехи… Аллах наказал.
Я пока не врубался, о чем речь. Какой первый, какие грехи? И при чем здесь Аллах?
Отодвинув застывшего у дверей водителя, я решительно перешагнул порог квартиры, зорким глазом заметив, что вместо замка дверь охраняет потертый кушак от халата, привязанный к ручке.
Покойник лежал в коридоре, в метре от входа. Лицом вниз. На нем была брезентовая рабочая роба. Я уже не испытывал утреннего дискомфорта. Привыкаю помаленьку. Без брезгливости приподнял голову уже окоченевшего покойника за волосы и посветил фонариком в лицо…
И тоже начал креститься. Непроизвольно. Чуть не выронив фонарик. Передо мной лежал строитель, подавившейся пельмениной и подробно описанный мной в утреннем протоколе. Ошибки быть не могло. Я посмотрел на его руку. Клеенчатая бирка по-прежнему висела на веревочке.
Я выпрямился и вытер пот с лица. Тихо, спокойно… Глюки у обоих сразу быть не могут. Даже если Аллах очень сильно захочет. Светя фонариком, я двинулся дальше. Двухкомнатная квартира напоминала жилище берберов в пустыне. Минимум обстановки, максимум тараканов, грязи и пустых бутылок. В туалете отсутствует дверь, что, в принципе, не страшно. Не так давно я побывал в замке одного благородного дворянина. У него несколько туалетов, и все двери в них стеклянные. Дизайн такой, говорят, очень модно. Особенно хорошо благородным гостям и влюбленным в дворянина молодым дворянкам. Есть где продемонстрировать красивое нижнее белье. Здесь, наверное, тоже дизайн.
Покойников под ногами больше не попадалось. Я попытался отыскать какие-нибудь документы, чтобы узнать, кто здесь еще обитает, но не смог. Скорей всего, обитателей больше не имелось вовсе. Вернулся на площадку. Фарид сидел рядом с хозяйкой и тупо смотрел в темноту.
— Вставай, друг. Аллах тебя простил. Пока. Это действительно строитель.
Измагилов ожил.
— Точно?
— Без вариантов. Там бирка есть.
— А чего он тут делает?
— В гости заглянул. Пивка захотелось, пельмешку запить.
Я наклонился к женщине. Она отрубилась окончательно, весело сопя широким приплюснутым носом.
— Ты чего-нибудь понимаешь? — спросил Фарид.
— Буксую, если честно… Она, кажется, сказала, что это ее муж. Но один мужик не может иметь двух жен. Мы не на Востоке. И потом, даже если муж — не сам же он сюда пришел?! Он же, блин, — мертвый!
— Соглашусь. Мертвые сами не ходят.
— Надо позвонить в дежурку. Объяснить… Пусть Евсеев свяжется с моргом и найдет этих долбаных санитаров.
— Попробуй.
— Сначала давай ее перенесем.
Фарид поднялся с площадки, мы подхватили под руки даму, весившую килограммов девяносто, и, матюгаясь, перетащили ее в комнату, уложив там на трехногую тахту. Пришлось перешагивать через строителя, валявшегося на пути. Но я уже давно плюнул на все приметы. В той же комнате обнаружил рыжий телефонный аппарат времен социалистической интеграции, набрал номер и объяснил Евсееву ситуацию. Дежурный, как я и предполагал, не понял ничего. Приказал не дурить ему голову и возвращаться в отдел.
Я б и сам, наверное, ничего не понял. Да и никто б не понял.
— Что делать будем? — задал вполне уместный вопрос Фарид.
— Без понятия. Но протокол я писать не собираюсь. Уже написан…
Измагилов закурил. Я стрельнул у него сигаретку и закурил тоже, хотя являюсь сторонником здорового образа жизни и зимой бегаю на лыжах. С минуту мы молчали, обдумывая необычную ситуацию.
— Его здесь оставлять нельзя, — первым заговорил управляющий.
— Предлагаешь к Евсееву отвезти? То-то радости будет.
— В морг закинем. Тут рядом. При больнице.
— Что значит «закинем»?
— Погрузим в «стакан» и подвезем. Мужик еще крепкий, не развалится.
Я пока не очень хорошо изучил некоторые обороты милицейской речи и, что подразумевается под словом «стакан», не знал. Но вида не показал.
— А он туда поместится?
— Мы как-то восьмерых запаковали.
— И что мы скажем в морге? — продолжал я пытать Фарида.
— Да ничего не скажем. Труп оформлен, документы у вас. Забирайте. Не возьмут, оставим на пороге.
С одной стороны, перспектива тащить на себе труп постороннего человека радовала не особо, но с другой — хотелось докопаться до истины и узнать, какими судьбами бедного строителя занесло в Квартал Синих Фонарей. Победило любопытство.
— Ладно, давай отвезем.
Дама что-то пробормотала и повернулась лицом к стене. Измагилов пошарил глазами по комнате, после подошел к окну и сорвал одинокую штору, украшенную грязными разводами. Когда мы вернулись в коридор, он попросил меня приподнять строителя и подсунул под него штору.
— Должна выдержать.
Мы взялись за углы импровизированных носилок и на счет «три» оторвали тело от пола. Штора затрещала, но не порвалась. Фарид зажал фонарик под мышкой и шагнул за порог.