Ссылки Фарруха на самооборону разбивались о его гранитную мину, как куриные яйца о сковородку.
— Где взял нож?
— Говорю ж, в ларьке… Я им мясо шинкую для шавермы.
— А может, ты еще кого шинкуешь? Ножик-то богатый, человека насквозь прошьет… В ларьке он откуда взялся?
— На рынке купил. В хозтоварах. Рублей за триста, кажется. Он удобный, главное, лезвие тяжелое, рубить легко.
— А торпеды с ядерными боеголовками в ваших хозтоварах не продаются? Короче, сколько ходок за душой?
— Чего?
— Не чего, а что, кишлак… Судимостей?
— Нисколько…
— Тогда с почином.
Павел Григорьевич достал из стола замусоленный Уголовный кодекс и, открыв его на нужной странице, положил перед Фаррухом:
— Читай вслух. Вот здесь. Если умеешь.
Фаррух прочитал. Незаконное ношение холодного оружия. До двух лет со штрафом. Если оружие не является принадлежностью национального костюма или не связано с охотничьим промыслом. Его нож, увы, не являлся ни тем ни другим.
— Ты кто по национальности? Не чечен?
— Мама русская, а папа…
— Юрист, — весело закончил Павел Григорьевич, — слушай сюда, юрист. Статью ты заработал серьезную, а с учетом напряженной обстановки на Северном Кавказе, вообще, тяжкую.
При чем здесь Северный Кавказ, Фаррух не понял, однако возражать не стал, помня о синяке.
— Но есть вариант. Ты помогаешь мне, я помогаю тебе.
— Мяса хотите? Без вопро…
— Какое еще, на хрен, мясо? Информация мне нужна. Ценная… Усек или объяснить?
— Объяснить.
Павел Григорьевич объяснил. Хочешь дальше кулинарить в ларьке, а не на зоне, ищи замену. Того, кто вместо тебя пойдет отбывать заслуженное наказание. Желательно по еще более серьезной статье. Одним словом, сдавай кого-нибудь, внося тем самым личный вклад в дело борьбы с преступностью. Тебе нравится преступность? Нет. Вот и вноси. «Что значит „стукач“? Не стукач, а помощник с активной жизненной позицией. Весь мир на этом стоит, и ничего лучшего пока никто не придумал.
…Сроку у тебя ровно четыре дня, потом, увы, придется заштамповать материал. А пока, так и быть, попридержу. Нравишься ты мне, черноголовый. Держи телефон. Будет чего рассказать — сразу звони. Время пошло. Следующий…»
Сдавать Фарруху было некого, кроме хозяина, укрывавшего налоги, да жены, катавшейся в метро по чужому проездному билету. А единственным источником информации о криминальной жизни Питера служил телевизор в ларьке.
На другой день Фаррух купил в тех же хозтоварах новый нож и полностью положился на волю рока. Ничего другого не оставалось. Будь что будет. Захочет Аллах разрулить ситуацию — разрулит. А не захочет, придется валить лес.
Аллах разрулил, прислав в ларек Руслана. Тема с автоматом, на взгляд Фарруха, перевешивала его ножик, Павел Григорьевич должен заинтересоваться.
Правда, под раздачу попадут Руслан и его приятель. Это, наверное, не очень хорошо. Но таковы обстоятельства. Прости, Руслан, ничего личного…
Встречу Павел Григорьевич назначил в центре города, в Таврическом саду, возле площадки аттракционов. Ему так удобнее, это рядом с Управой. Фарруху тоже — не нарвешься на знакомое лицо.
Окатив влюбленную парочку водой из широкой лужи, он свернул на Таврическую улицу и через две минуты вылезал из машины. Павел Григорьевич стоял возле Пещеры ужасов и с интересом наблюдал за детишками, выезжающими на тележках из темноты. Пока еще не врезали морозы, аттракционы развлекали детвору. Наверное, ему тоже хотелось прокатиться, но он был на службе.
— Здравствуйте, Павел Григорьевич.
— Здравствуй, юрист. Ну, чем порадуешь?.. Погоди-ка, пойдем лучше в парк, а то здесь суетно.
Он указал на пустынную аллею, убегающую в глубину парка.
— В общем, так, — накинув капюшон, начал Фаррух, когда они остались без свидетелей, — есть у меня знакомый, в школе вместе учились. Русланом звать.
— Тоже юрист? — перебил старший оперуполномоченный.
— Нет, вроде русский.
— Ну-ну, продолжай.
Фаррух в ярких красках пересказал о просьбе Руслана, напустив при этом таинственности для придания своей информации дополнительного веса.
— Руслан, правда, не сказал, что это за приятель, но намекнул, что человек серьезный. Три раза якобы его убрать пытались.
— Откуда убрать?
— Ну, это — убить.
— Так и говори по-русски — замочить. Он братан, что ли?
— Наверное, раз стволы понадобились. С оптикой. А может, даже и киллер, — смело предположил Фаррух, — ну сами посудите, какие волки, какие козы?
— У братвы оружие всегда есть.
— Значит, он не братан, а просто замышляет что-то. Мало ли зачем ствол? Самое главное, оружие ему нужно срочно, через два дня.
— А сам Руслан что за фрукт? Судимый?
— Может, и судимый. Он не рассказывал. Сейчас ширпотребом на рынке торгует, ко мне за шавермой заходит.
— Слушай, а ты не гонишь часом? — прищурив оперативный глаз, уточнил Павел Григорьевич. — Чтоб со статьи соскочить. Имей в виду, пока информацию не проверим, никакой амнистии.
— Да не вру я! — Фаррух саданул кулаком по сердцу. — Хоть сегодня стрелку забью! Какой мне смысл врать?!
— Ладно, — успокоил его старший лейтенант, — займемся твоим Русланом. Если выяснится, что ты не братан, а честный фра… мужик, так и быть, гуляй.
— Спасибо…
— Не за что. Сделаем так. Я доложу руководству, потом перезвоню тебе, скажу, где забить стрелку. Давай номер.
Фаррух продиктовал, Павел Григорьевич занес номер в свой мобильник.
— Фамилию этого приятеля Руслан не называл?
— Даже имени.
— А чем занимается?
— Вроде сантехникой торгует. Они с Русланом вместе когда-то работали.
— Где?
— Извините, — виновато развел руками Фаррух, — не спросил.
— Да, разведчик из тебя неважнецкий. Но все равно, я сразу понял, что ты парень неплохой. Правильный. Возвращайся на рынок и жди звонка. Мне через парк ближе.
Не простившись, старший оперуполномоченный свернул на аллею, ведущую в сторону Суворовского проспекта, где возвышалось здание Управления милиции, переехавшее из знаменитого Большого дома, оккупированного нынче одними чекистами.
Фаррух постоял немного, глядя ему вслед, затем довольно потер руки, прошептал неродное английское «Йес» и вернулся к машине.
Погода улучшалась.
* * *
Павел Григорьевич не сразу вернулся в Управу, по пути завернул в кафе «911» и угостился обедом. Заведение, разумеется, носило другое название, но в среде сотрудников Главка именовалось не иначе как «Служба спасения», или «911». Именно здесь можно было спастись от сушняка, иногда мучавшего по утрам некоторых из упомянутых сотрудников. Кафе открывало двери аж в девять утра, за полчаса до сходок у руководства. Иногда в это время здесь случался аншлаг, особенно после выходных или праздников. Поэтому хозяин «Службы спасения» предоставлял бойцам незримого фронта крупную скидку как постоянным клиентам и просто хорошим людям, к которым всегда можно обратиться за подмогой в случае возникновения нестандартных ситуаций. Точнее, они предложили обращаться сами. А отказать хозяин не рискнул.