— А чего, кстати? — неожиданно поддержал Кефир Александрович. — Я бы искупнулся. Никогда в снегу не купался.
— А в новом году сразу к урологу.
— Я ледяной водой каждый день обливаюсь и в прорубь ныряю, — похвастался директор музея, — и никаких урологов! За три минуты ничего с тобой не случится, звезда экрана.
— До парка два километра, не меньше.
— Тачку поймаем! Цивилизация!
— Я готов! — подтвердил подполковник. — Но сначала вкусим радости еще по сто. Для контраста!
— Не вопрос! А лучше взять с собой!
Михаил Геннадьевич вылез из сугроба, размахивая свитером, как флагом, и, притоптывая ногами, устремился обратно на космический корабль.
— Снег с бороды стряхни, купальщик, — крикнул вслед Родион.
Вообще-то ему уже тоже хотелось искупаться, но, как истинная звезда, он должен был хоть для вида поломаться. Имидж.
Такси решили не вызывать. Пока доедет, весь задор пропадет. Кальвадос из графина-«спутника» перелили в пластиковую бутылку, очень кстати оказавшуюся в портфеле директора музея, — он постоянно таскал с собой воду, чтобы запивать витамины для глаз — зрение садилось. Без окуляров Шуруп Геннадьевич уже не различал предметов и лиц, находящихся дальше трех метров.
Машину поймали сразу же, возле «Белки и Стрелки», — харчевня располагалась на оживленной трассе. Водитель «девятки», с виду благополучный молодой человек лет двадцати пяти, практически не торговался. Всего за две сотни согласился отвезти до парка, подождать десять минут и вернуть пассажиров обратно.
Раздеваться начали прямо в прокуренном салоне, благо он был теплым.
— Молодой человек, — вежливо пояснил застрельщик мероприятия, стягивая рубашку, — мы не причиним вам никаких неудобств. Вещи свои оставим у вас. Буквально на три-четыре минуты. Хорошо?
— Не вопрос, — без тени удивления кивнул водитель, вероятно, наблюдавший и не такие причуды выпивших клиентов.
Через пять минут он притормозил у входа в парк, возле одинокого фонаря и вывески «ВЫПАС КРУПНОГО И СРЕДНЕГО РОГАТОГО СКОТА ЗАПРЕЩЕН!» Тут же, на фонаре, бликовала жестяная табличка, прикрученная проволокой. «Ветеринар. Избавлю от мучений. Недорого. Телефон:…» Вполне резонно. В парке многие выгуливают домашних любимцев, лучшего места для подобной рекламы и не найти.
— Как-то тут неуютно, — опять заканючила звезда экрана, — да и с трассы видно.
— Молодой человек, можно чуть подальше? Вон туда.
Водитель ответил традиционным «Не вопрос» и свернул на дорожку, ведущую вдоль парка и еще не окончательно засыпанную снегом.
— Между прочим, здесь маньяк орудует, — блеснул служебной эрудицией подполковник, — шесть эпизодов уже. Женщин насилует.
— Надеюсь, убивает? — не без надежды поинтересовался свежеразведенный Родион.
— Еще не хватало… Я б тогда сейчас с вами не бухал, а торчал в штабе по раскрытию. Без выходных, отгулов и перерывов на ланч.
— И как это происходит? Изнасилование? Открой тайну следствия законопослушным обывателям.
— Да обыкновенно. На той стороне парка дорожка есть. Напрямки от трассы к домам. Женщины и ходят. Со своими пакетами-авоськами. Руки заняты, идут не быстро. А он, гад, сзади подбирается, по темени стук, под мышки подхватывает и в кусты. Ну и дальше, как в учебных фильмах немецкого производства… Когда тетки в себя приходят, от него только ванильный запах. Его наши за это и прозвали «ванильный маньяк». В прессу не даем, паника начнется.
— Напрасно… Народ осторожней будет.
— Так он в другое место перейдет…
— Плохо работаете. Может, пригласить Декстера?
— Кого?
— Персонаж такой веселый из американского сериала. Тоже маньяк, но со знаком плюс. Членит таких, как сам, только плохих. Он и вашего в момент отыщет.
— Обойдемся… Есть у нас вообще-то зацепки, повезет — на днях приземлим. А то бригаду из Москвы хотят прислать. В помощь. Чувствую, печень не сдюжит.
Евгений Александрович, наморщившись, погладил правую половину живота.
Через сотню метров дорожка свернула на девяносто градусов. Водитель проехал еще около километра и остановился.
— Дальше нельзя — обратно не выберемся. Забуксуем.
— А нам дальше и не надо! — Михаил Геннадьевич открыл дверь и вылез из салона. — Гляньте, красотища какая!
Он по-царски обвел руками перспективу.
— Вы не знаете, отчего так шумят березы? Мне кажется, они так шумят только здесь, в России. И еще мне кажется, они все понимают. Нет, правда. Смотрят на нас и понимают! Как живые!
— Шурупу больше не наливать, — шепнул Панфилов.
— А шумят не березы, а пурга.
Действительно, снегопад усиливался, постепенно превращаясь в среднестатистическую пургу. Парковые ели в белых треугольных платьях напоминали ку-клукс-клановцев, нестройными рядами идущих жечь негров. К слову, в чистом виде парком территория не являлась. Просто лесной массив, находившийся в черте города. В нем водились белки, зайцы и даже еноты. Осенью жители ближайших домов ходили сюда по грибы-ягоды, жарили шашлыки и купались в небольшом карьере экскаваторного происхождения. Конечно, власти Великобельска облагородили лес — прорубили несколько просек, установили мусорные контейнеры и даже один бесплатный туалет для инвалидов, не приносивший, впрочем, никакой практической пользы. В перспективе планировалось открыть здесь парк аттракционов и соорудить к неудовольствию «зеленых» и белок пару теннисных кортов. Тренированный лыжник мог обежать массив по периметру за три часа, а уж пешеход затратил бы все шесть. Парк был велик и прекрасен. Словно из книги сказок Шарля Перро. Сейчас объявится великан-людоед и начнет петь караоке.
Кефир Александрович и Родион тоже выбрались из салона. Оставалось снять брюки, исподнее и ботинки.
— Ну что, готовы, православные? — тоном старшины спросил Шуруп Геннадьевич, расстегивая брючный ремень.
— А свежо, однако. Возле кабака теплее было, — поежился подполковник.
— В городе всегда тепло и сыро. А за городом — зима! Зима! Зима!..
— Его уносит, — шепнул Родион, — в звенящую даль…
— Чего стоите? Ныряем!
Директор музея стянул брюки, оставшись в широких полосатых труханах.
— А ногам-то зябко. В ботинках лучше.
Он на всякий случай оглянулся по сторонам, скинул трусы и влез в ботинки, не надевая носков.
— Ура! Да здравствует качество жизни по разумной цене!.. Не забудьте загадать желание!
Высоко задирая тощие ноги, он поскакал к ближайшей полянке, напоминавшей застывший пруд. Разогнавшись, прыгнул двумя ногами вперед.
— Кла-а-а-а-сс!!! — и проорал пушкинское: — Отдайте мне метель, и вьюгу, и зимний долгий мрак ночей!