Первым делом, еще не успев осмотреться, Пепел швырнул огнетушитель на середину помещения. Баллон завертелся, как фугас, с ядовитым шипением захлестала бурлящая струя пены, заливая аппаратуру и офисную мебель, и забрызгивая по уши четырех человек.
Сергей учел поднимающегося из-за стола человека в белой рубашке — подхватил ближайший факс и опустил его на голову поднимающемуся. Потом развернул стул на колесиках и пнул его навстречу набегающему япошке. Япошка споткнулся, нырнул головой вперед и получил наотмашь деревянными нунчаками по темени. Развернувшись к следующему противнику, Пепел увидел утолщенный глушителем вороненый ствол в вытянутой руке и, не размышляя, метнул в том направлении нунчаки. Следом сам тут же нырнул под стол, над которым возвышался стрелок. Где-то над головой хлопнул выстрел. Пуля полетела куда-то своей дорогой, главное, что мимо.
Сергей не стал хватать стрелка за ноги, просто поднялся, поднимая на плечах и стол с оргтехникой: процессорами, мониторами, видео, аудио и прочей хитрой аппаратурой. И обвалил эту гору техники на любителя приглушенной стрельбы.
Крякнул расколовшийся монитор, что-то куда-то покатилось, затрещала замкнувшаяся проводка, прыснули искры. Японец судорожно копошился под грудой приборов, путаясь в электрических шнурах. Мучения японца преумножил телефонный форсистый аппарат из прозрачного пластика, с открытыми на обозрение электрическими внутренностями — который вдребезги расколошматили о его лоб.
Пепел отшвырнул стол, подобрал оброненный пистолет и… Чутье подсказало — он резко отпрянул в сторону, упал на пол, перекатился, ушел под защиту стойки с аппаратурой. Очередь посшибала со столов какую-то мелочь, высекая пластиковую крошку, проковыряла в стене, обитой чем-то мягким, круглые черные дыры, звякнула о металл стойки и прервалась. Автоматную очередь не смягчал глушитель. (Холодный рассудок отстучал: снаружи выстрелы не должны быть слышны: во-первых, звукоизоляция первоклассная, это же не хрущевка, во-вторых, музыка на улице гремит повсюду)
Пепел толкнул стойку с аппаратурой. Та обрушилась с грохотом, достойным двух стоек, и тотчас снова заработал автомат. Но Сергей уже перекатился на два метра в сторону, подхватился на ноги и дважды выстрелил по вспышкам. Готово. Повернувшись, Пепел еще раз нажал на курок и пистолетная пуля нагнала пытавшегося скрыться в коридоре японца, кого он несколько секунд тому огрел нунчаками (да, видать, недостаточно).
Все, активное сопротивление вроде бы подавлено. Теперь привести в чувство «языка» и устроить допрос с пристрастием. Ба! В горячке боя Пепел не разглядел, что японец, у которого он отобрал ствол с глушаком, — вовсе и не японец никакой, а в старый знакомый.
— Экий ты неугомонный. — Пепел поднял с пола стул, переставил его ближе к середине комнаты, в самую гущу оседающей желтой пены, чтобы держать под контролем заваленных, но недобитых врагов.
Андреас зашевелился в свалке аппаратурных развалин, попытался встать, его качнуло и сел, прислонившись спиной к стене.
— Если б не трюк с огнетушителем, быть тебе трупом. Я попался, — натурализованный немец кисло усмехнулся, — подумал, бомба влетела, грохнулся на пол, упустил момент.
— Где мой кореш?
— Смотрю, ты трупы кладешь налево и направо, — ушел от ответа Андреас. — Уже ничего не боишься.
— Нормальная война, — пожал плечами Пепел. — Был бы выбор, я бы никого не трогал, ходил бы, всем конфеты раздавал. Но некогда мне с тобой лясы точить. Ты сам про трупы совершенно справедливо подметил, тебя ждет тоже самое плюс предсмертные муки, если быстро не ответишь, где мой приятель.
— Так ты из-за него сюда припожаловал, геноссе Пепел?
В дальнем углу комнаты защелкали неведомые тумблеры и реле внутри аппаратуры, что-то тревожно запиликало, с мягким дивидишным жужжанием приподнялась некая крышка, зажглись какие-то новые лампочки. Японская техника жила своей, обособленной от операторов жизнью.
— Как говорят мои немецкие друзья, аллес вундершён, их бин поражен, удивлен, — процедил Андреас, промокая платком окровавленный лоб и болезненно морщась. — Зря ты время тратил. Дейн фройнд Витась далеко отсюда.
— Где именно?
— На окраине этого азиатского городишки. Местечко называется Кодзуоки, дом на отшибе, сразу за ним начинаются чайные плантации. Знаешь, что префектура Шизуока дает чуть ли не половину японского чая? Отсюда на машине даже без пробок добираться час. Если ты рванешь туда сию минуту, то железно проиграешь Лопесу пари. Если рванешь туда потом, то будь готов к встрече в пять стволов.
— Ты, никак, за меня беспокоишься? — Пепел внимательно вгляделся в лицо собеседника.
— Хочешь верь, хочешь не верь, я уже и сам не знаю, чего хочу, — Андреас закрыл глаза. — Мои немцы кончились, как и мои обязательства по отношению к ним. Эти же уроды, хм… Они действительно уроды. Немцами хотя бы двигала идея… Потом, эти уроды, которых поднимает Лопес, никогда не поперлись бы себе во вред освобождать товарища, чего уж говорить про какого-то случайного попутчика. Потом, я вроде русский, а не латинос, не негр и не азиат…
— Вспомнил наконец? — пришла пора усмехнуться Пеплу.
— Брось. Ты намекаешь, что я стараюсь за деньги? Плевал я на них.
— Так за что же ты стараешься?
— Тебя достать… хотел. По личным мотивам.
— И куда мотивы вдруг делись?
— Да не вдруг… — Андреас отбросил пропитавшийся кровью платок, вытащил из-под факсоподобного ящика бланк с иероглифами, приложил его к ссадине на лбу. — И какая тебе разница!?
— Ну, допустим, — задумчиво протянул Пепел, — допустим… Не грохнут Витася, пока я управляюсь на стадионе, как полагаешь?
— Без приказа Лопеса Клементес его точно не грохнет, — без раздумий ответил Андреас, а немного подумав, добавил: — А с Лопесом он вряд ли будет выходить на связь, пока ты не покинешь Японию. Кстати, и я наш разговор этой обезьяне пересказывать не буду.
— Почему я должен тебе верить?
— Ну не верь! И вообще, спрашивай обо всем у моих желтых дружков, они уже, небось, приходят в себя. Только сомневаюсь, что тебе удастся разговорить людей из якудзы. Да! — Андреас отлепился от стены, полез в задний карман брюк. — Только не стреляй, убедительно тебя прошу, там нет запасного пистолета… Вот, держи! Кажется, тебе это должно пригодиться.
И человек с немецким паспортом протянул Сергею пачку билетов на сегодняшний матч.
— Мне теперь из игры не выйти, не выпустят, — Андреас устало привалился к стене. — Либо с Лопесом, либо с тобой. Так что, не обессудь, если мы снова встретимся дулом к дулу. Или можешь пристрелить меня прямо сейчас.
— Сложно с тобой, я погляжу. Вот она в полный рост загадочная славянская душа, которой так умиляются на Западе, — Пепел отправил билеты в свой задний карман. — «Спасибо» говорить не буду. В знак благодарности я тебя сейчас не пристрелю. Ну, бывай, землячок!