– Господень канализационный отстойник, – обозвал болота Ред, гогоча за радужными очками, словно дрозофила под ЛСД. Доктор Чарльз Перроне тоже засмеялся – рефлекс подобострастия, – хотя едва ли притворно. Чазу по барабану были и болота внизу, и то, что с ними сделает дальнейший сток удобрений…
«Черт, – подумал Чаз, – еще один!»
Он засмотрелся на вертолет в красную полоску и чуть не нырнул с дамбы. Толчок разбудил Тула, который пробормотал:
– Притормози, дебил.
Чаз живо ткнул пальцем вперед:
– Ты только посмотри!
– Ну, вертушка. И что?
– Да их тут целое стадо!
Тул чихнул и вытер нос волосатой лапой.
– Может, они кино снимают.
Чаз изучал горизонт, и голова его подергивалась. Прямо как ящерица муху караулит, подумал Тул.
– Свалишься на своем драндулете в воду – утонуть не успеешь, а я тебя уже придушу, – пообещал Тул.
– А вдруг они следят за нами? – спросил Чаз.
– А вдруг у рыбки есть сиськи?
– Я серьезно. Боже, видишь вон тот, синий? Прямо за нами! Посмотри в зеркало!
Тул, на которого как раз подействовал свежий фентаниловый пластырь, закрыл глаза.
– Вертушки. Офигеть, – сказал он и тут же снова провалился в сон.
Чаз остановился у водослива, влез в свои сапоги, схватил клюшку и побрел в болотную жижу. Он насчитал в небе семь вертолетов, все кружили на разной высоте. Казалось ужасающе очевидным, что они следили за ним, поэтому Чаз осторожничал и брал пробу старательно и неторопливо. Он изо всех сил пытался вести себя хладнокровно, но изрядно напрудил в штаны, когда небесно-голубой вертолет снизился и завис прямо у него над головой.
Когда Тул снова проснулся, Чаз уже спешил назад по дамбе. Вертолеты улетели.
– Дай сотовый, – попросил Чаз.
– Чё это?
– Мне надо позвонить Реду.
Тул бросил трубку Чазу, потному и багровому от злости. Чаз нажал кнопку вызова офиса в Лабелль и потребовал соединить его с мистером Хаммернатом.
– Где он? На рыбалке? Замечательно, – рявкнул Чаз на секретаршу Реда.
Тул сонно улыбнулся. Рыбалка – прекрасный способ провести день.
Чаз кипел:
– Тогда переключите меня на его голосовую почту.
– Потом перезвони, – посоветовал Тул.
– Нет, нет, это не может ждать. Ред? Ред, это Чаз. Слушай меня как следует: мы выбрались сегодня ко второму водосливу, и тут в небе полно, нафиг, вертолетов – не знаю, кто они, откуда взялись и что вообще за дела. Но поскольку ты единственный мой знакомый, кто может себе позволить нанять целый вертолетный флот… я вот что пытаюсь тебе сказать, Ред: будь осторожен. Очень, очень осторожен. Ты же не хочешь, чтобы со мной приключилась беда, совсем не хочешь. Ты хочешь, чтобы я был счастлив, спокоен и невозмутим, а это ничуть не похоже на то, как я себя теперь чувствую – черт, проклятая машина меня отключила!
От волнения Чаз задыхался. Тул схватил телефон и сказал:
– Парень, да ты совсем рехнулся.
– Это вы мне и внушаете, а? Это ваш тайный план, верно?
Чаз высунул голову из «хаммера» и беспокойно уставился вверх. Небо было ярким, чистым и пустым, не считая одинокого грифа, что парил высоко в теплых воздушных потоках.
Джои Перроне вспомнила, что «Славные парни» – один из любимых фильмов ее мужа, и это подсказало ей план с вертолетами. Корбетта идея увлекла, он сказал, что это будет захватывающее зрелище. Он сам позвонил в службу проката и заплатил по счету – больше двадцати трех штук – своей платиновой кредиткой. Джои не любила летать из-за того, что случилось с родителями, но Корбетт пообещал, что ей понравится.
– Вертолеты – это балдеж, – сказал он.
И был прав. Небесно-голубой «Белл Рейнджер» подобрал их на острове и низко полетел сперва через залив, потом вдоль берега. Корбетт сидел рядом с пилотом, Джои – рядом с Миком Странахэном, обеими руками вцепившись в его левый локоть. Он показал ей Стилтсвиль, где когда-то жил, потом Ки-Бискейн, Саут-Бич, многоэтажное ущелье Коллинз-авеню. Вертолет заложил вираж и полетел над плотно застроенными пригородами, исчерченными невероятно загруженными дорогами. Джои видела межштатную магистраль, заблокированную в обоих направлениях из-за аварии: у водоворота затора мигали красные и синие огни «скорой помощи».
Корбетт повернулся и закричал, перекрывая грохот винта:
– Без обид, сестренка, но я б скорее себе иголки под ногти загнал, чем стал тут жить.
Позже, когда пилот повернул на север, Джои услышала, как ее брат чуть не подавился от отвращения при виде западного округа Бровард, где новые и новые микрорайоны язвой расползались во все стороны, тьмы и тьмы домов-близнецов, так тесно прижатых друг к другу, что казалось, можно пройти многие мили по крышам, ни разу не спустившись на землю. Промежутки между домами заполняли офисные парковки, торговые комплексы и гигантские авторынки – на солнце жарились бесконечные акры «тойот» и «крайслеров». Лишь узкая грязная полоска дамбы отделяла галдящий людской поток от Эверглейдс.
– По крайней мере, они оставили пару озер для ребятишек, – заметила Джои.
Мик грустно покачал головой.
– Это карьеры, – объяснил он. – Сотни футов глубиной. Оттуда вынимали щебень для домов и дорог.
– А что здесь было раньше? До всего этого?
Он указал вперед, на ту сторону дамбы.
– Вот что, – сказал он. – Самая широкая река на свете.
Корбетт саркастично хмыкнул.
– Я только что видел дерево! – заорал он. – Богом клянусь. Настоящее дерево!
Вскоре городская застройка уступила место влажным зарослям меч-травы, что волновались на свежем весеннем ветру, словно затопленная пшеница. Не считая редких катеров – пятнышек размером с москита на желто-коричневом пейзаже, – следов человека не видно. Странахэн заметил трех оленят, которые поскакали под защиту островка деревьев, и до Джои дошло, что, помимо случайных енотов-помоечников, это первые по-настоящему дикие животные, которых она увидела после переезда во Флориду. Ее всегда интересовали Эверглейдс, но Чаз отказывался брать ее с собой в поле под предлогом того, что это нарушает правила его отдела. То, что он никогда не рассказывал об Эверглейдс – минус нытье по поводу змей и насекомых, – еще больше ошеломило Джои теперь, когда наконец она все увидела своими глазами. Как мог Чаз – биолог, в конце-то концов, – не быть ослепленным этим великолепием?
Но болота его явно не ослепляли. Он предал Эверглейдс так же равнодушно, как предал Джои. Он – эта жадная свинья, за которую она вышла замуж, – продал их, и мегатонны ядовитого дерьма день и ночь сливались в блистающие воды внизу. «Может, – думала Джои, – для такой бессердечной скотины нет особой разницы, убить место или убить человека».