Они закрепили шпринги. Сара достала из рубки свою соломенную сумку, вынула спиннинг из гнезда рядом с вращающимся сиденьем и спрыгнула на берег.
— Он пролетел прямо над нами.
— Минут через пять он снова будет здесь, в пятидесяти метрах дальше к востоку. Последнее время от этих насекомых совсем нет житья. Все из-за дождей.
— Он мог что-то увидеть?
— Что? Ящики со льдом? Это же Джером Биллингс. Я знаю его отца. Да и парня знаю с самого рождения. Они с Торном дружили еще в средней школе. Парнишка много всякого повидал, побольше, чем сам Господь Бог. Но всегда держал язык за зубами. Чего он тут не видел?
Грузовик «Морепродукты Саброса» был припаркован в тени бамии, росшей у заднего крыльца Кейт. Сара ненавидела эту часть операции. Плохое знание испанского не позволяло ей уловить нюансы: если бы что-то пошло не так, они не смогли бы договориться о сумме — и сделке конец. Но последние два месяца товар забирал Армандо, красавчик Армандо в оранжевой безрукавке. Он знал английский лучше, чем Сара — испанский.
Самолет возвращался, чтобы сделать новый заход, и Сара остановилась под густыми ветвями тамариндового дерева, пережидая, пока он не выпустит новую струю инсектицида.
Армандо подошел к ней и кивнул в знак приветствия, оба помахали перед собой, пытаясь разогнать дым.
— Как вы здесь живете, с этим ядовитым газом? — Это был их первый неделовой разговор. Ей не хотелось продолжать в этом духе, она предпочла бы обычный официальный обмен репликами. Но она боялась показаться резкой.
— Я живу в Майами, но это ужасно, да? — сказала она на своем испано-английском.
— А-а, — протянул он, разглядывая ее, задержав взгляд на расстегнутом вороте ее рабочей блузы, возможно, пытаясь увидеть что-то еще.
Она сказала:
— В Майами мы вносим достаточно химикатов в почву.
— Правильно, — ответил он. — Это правильно.
— Ты привез деньги?
— Си.
— Ну, баманос.
Армандо принес первый баул в сумке-холодильнике. Он перегрузил его содержимое в фургон грузовика и помедлил пару минут в тени, строя ей глазки. Затем вернулся к лодке с пустым холодильником, загрузил следующий баул и перенес его на берег. Это занимало много времени, но если бы мимо проплыла какая-нибудь лодка, ее пассажирам показалось бы, что кто-то просто выгружает богатый улов.
Сара все это просто ненавидела. Риск был велик. Армандо нужно было спуститься вниз к тридцатиметровому причалу, потом преодолеть расстояние в тридцать метров вверх по склону, под спасительную сень деревьев, и так пятьдесят раз. Все время, пока длилась эта пытка, она стояла в тени, вглядываясь вдаль, прислушиваясь, не летит ли какой-нибудь самолет. Их единственным прикрытием было то, что они все делали в открытую.
После душа они с Кейт устроились на веранде, впереди расстилался Атлантический океан. Перед ними стояли бокалы с ромом и кока-колой. Сара нанесла на лицо маску из алоэ, собранного во дворе у Кейт. Просто срываешь один листик и размазываешь его по лицу. Сара осторожно сложила руки на коленях. Все тело жгло и зудело. И так было каждый раз, сколько ни смазывай кожу солнцезащитным кремом.
— К Торну собираешься?
— Да надо бы.
— Этот уик-энд для него особенный.
— Да, я знаю, — сказала Сара. — Он взял меня с собой в пятницу вечером.
— Да ну? — Кейт сделала глоток коктейля и внимательно посмотрела на Сару.
— Я попросила — он согласился и взял меня с собой.
— Надо же. — Она поставила бокал на плетеный столик. — Так расскажи мне об этом. О церемонии.
Сара улыбнулась.
— Я тоже ждала чего-то такого. Но, оказывается, ничего особенного. Он просто сидит на берегу озера Сюрприз, отгоняет комаров, мочится в кустах и перенастраивает центральную нервную систему. Просто тихо сидит и смотрит в темноту.
— Нельзя сказать, что ты полна сострадания.
— Всю неделю я только и слышу жалобы и причитания. Наверное, моего сострадания на всех просто не хватает.
Кейт сказала:
— Что ж, мальчик стал лучше с этим справляться. Было время, когда его ежегодные поездки приводили меня в отчаяние, казалось, он просто не может смириться со смертью родителей. Сплошная тоска и хандра.
— Потерять родителей таким образом. Это нелегко.
Кейт удивленно взглянула на Сару:
— Он их и не знал. Доктор Билл и я — мы взяли его, когда ему было всего две недели от роду. Не знаю… Я всегда думала, что он создал в своем воображении то, чего в действительности не существовало. Позволил своему горю целиком завладеть собой. Словно он чересчур возвеличивал их.
— Они были этого недостойны?
— Они были хорошие люди. Обычные люди.
— Но они были его родителями, — сказала Сара. — И неважно, были ли они хорошими, обычными или какими-то еще.
— Вот теперь в тебе говорит сострадание.
— И да, и нет.
— Он рассказал тебе, как все произошло?
— Были какие-то намеки, — ответила Сара. — Но, увы, не рассказал.
— Его родители возвращались домой из родильного дома, из-за пьяного юнца их машина свалилась в озеро. Они утонули. Торну сильно досталось, он был весь в синяках и ушибах. А парня так и не посадили.
Сара размешала лед в своем бокале, поменяла положение в кресле.
— А Торн? Сколько ему было, когда он узнал обо всем, о том, что пьяница легко отделался?
— Тринадцать или четырнадцать.
Сара кивнула и задумалась.
Через минуту она спросила:
— А как он отреагировал? Что он сделал?
— Ничего, — ответила Кейт, глядя вдаль, — или, может быть, стал чуть тише после этого. Но он всегда был тихим.
— Если бы кто-нибудь убил моих родителей, я бы не знаю, что сделала.
— Да что бы ты могла сделать? — сказала Кейт. — Доктор Билл и я, мы какое-то время просто кипели от возмущения. Думаю, доктор продолжал испытывать подобные чувства еще несколько лет. Мы даже разговаривали с юристом. Но ничего нельзя было поделать.
— Я бы добивалась справедливости. Так или иначе. Я бы выяснила, где живет этот парень, стала бы преследовать его, разбила бы палатку на лужайке перед его окнами, сделала б хоть что-нибудь…
— Нет, — сказала Кейт, с мягкой улыбкой. — Ты думаешь, что ты сделала бы это, но ты бы не стала. Боже мой, да мы с тобой даже не можем перестать мучиться угрызениями совести из-за контрабанды этой травки.
— Не представляю себе, — сказала Сара. — Как можно оставить убийство безнаказанным?
— Торн смог, — ответила Кейт. — Господи, неужели это говорит государственный защитник?