Во время долгой болезни Стоюна село отстроилось. Кто был позажиточнее, у кого в тайнике стояли сундуки, а в сундуках хранились куньи и лисьи меха, те отправлялись в Угорское [10] и там на пристани покупали избу. Изба качалась на воде в виде плота с перемеченными бревнами, с досками для потолка, с дверными и оконными косяками. Эти плоты пригоняли умельцы из богатых лесами верховий Днепра.
Покупку сплавляли в Черторый. И там мастер-домостроитель в два-три дня собирал жилье и вместе с хозяевами праздновал скромное новоселье.
А у кого в кошеле не водились гривны и ногаты, [11] те поступали по-другому. В те времена смердам под тяжелым княжеским гнетом жилось трудно, и они держались большой дружной семьей… делили друг с другом и горе и радость, издавна привыкли помогать тем, на кого сваливалась беда. Ставивший избу собирал помочь. Помочане рубили на островах колья и прутья, колья вбивались в землю, оплетались прутьями, плетень обмазывался снаружи и изнутри глиной, жаркое южное солнце высушивало хату, и жить в ней было ничуть не хуже, чем в рубленой избе.
Соседи помогли Стоюну – соорудили новую соломенную кровлю. Светлана с подругами обмазали и побелили хату, и она стояла нарядная, сверкая свежей соломой на крыше. Добра печенеги успели утащить немного, и все было бы хорошо, но Стоюна и его детей не покидала одна неотвязная мысль: «Нет нашей родимой… Горюет она в чужой, дальней стороне…»
Уже несколько дней шайка Арслана уходила на юго-восток. Первое время, пока не осталась позади цепь русских застав, разбойники спешили, боясь преследования.
– Торопиться надо, а то догонит рус, – переговаривались печенеги, подгоняя лошадей.
Они были грозой мирных жителей, а с княжескими ратниками сражаться не решались.
Потом кочевники успокоились, и движение отряда замедлилось. Кони бежали неспешной рысью, топча некошеные травы. Над караваном высоко в небе парили орлы, а по следу шли волчьи стаи: хищники чуяли, что им будет хорошая пожива. Печенеги бросали в степи трупы невольников, не перенесших тягот пути.
Без конца, без края расстилалась вокруг ковыльная степь, и по ней от ветра катились волны, словно в море. Часто встречались насыпанные бог весть кем курганы – могилы давно забытых вождей. Разбросанные по равнине, равнодушными глазами смотрели на людей каменные бабы…
Ночью над степью расстилалось темное южное небо с мириадами ярких звезд. Отряд останавливался на ночлег.
– Кончай ехать, начинай отдыхать! – распоряжался Арслан. – Дать русам по куску конины да бурдюк воды. Пускай пьют-едят. Мы добрые, ха-ха-ха!
– Куда побегут? – рассуждали печенеги. – Кругом степь, в степи волк, над степью орел. От нас не уйдешь!
И несколько десятков мужчин, женщин и подростков сбивались у костра, горестно разговаривали о своей беде.
Через несколько дней случилось большое несчастье. Вечером один из кочевников обратился к Арслану:
– Мясо кончилось, господин. Что прикажешь делать? Охоту начинать?
В поймах встречавшихся по пути речек, заросших камышом и кустарником, было полно болотной птицы, кабанов, лосей. Но Арслан лениво сказал:
– Зачем охота? Зарежьте три лошади!
Сырое конское мясо, провяленное под седельными потниками, было любимой пищей степняков.
– А как с пленниками? Лошадей на всех не хватит.
– Э, не знаешь? – зевая, протянул Арслан. – В первый, что ли, раз? Прикончите пленных, кто послабее. Вот и хватит лошадей.
Погибли два подростка и Наталья, добрая пожилая женщина, постоянно заботившаяся о товарищах по неволе. Все трое слегка прихварывали, но стойко переносили тяготы похода. Это трагическое происшествие застало русских пленников врасплох: их привела в ужас такая жестокая, бессмысленная расправа.
Прошло больше недели. Заготовленное мясо было съедено. И Арслан снова приказал резать лошадей. Но теперь русские знали, что за этим последует, и их охватил ужас. Кому пришел черед упасть под ножом жестокого степняка?
И тут Ольгу охватил безудержный порыв. Не помня себя, бледная, с горящими глазами, она бросилась к печенежскому князьку.
– Не позволим убивать коней! – яростно выкрикнула Ольга. – Охоту устройте, лосей, диких коз на мясо бейте!
Ее слова перевел Ондрей Малыга. Побывавший в плену у кочевников, он знал печенежский язык.
Удивленный Арслан возразил:
– Какое тебе дело, женщина! Наши кони, что хотим, то и делаем. Хотим едем, хотим – режем.
– Кабы вы только коней резали! – продолжала Ольга. – А то вы наших людей убиваете, что на этих конях сидят. За что вы их лютой смерти предаете?
– Я тебя первую зарежу, сердитая баба, чтобы ты не баламутила людей! – пригрозил Арслан.
Но как только Малыга перевел его слова, в толпе пленников произошло движение.
Несколько человек сразу бросились к предводителю шайки.
– Всех режь! – раздались грозные голоса. – Убивай всех подряд, поганая рожа! Здесь, на степи останемся лежать! Шагу не ступим отсюдова!..
Бунт невольников удивил и испугал Арслана. Раньше такого никогда не бывало.
Кочевник понимал, что всему виной Ольга, но убить ее не решился. Он чувствовал, что за этим последует смерть многих, а это было ему невыгодно.
– Плетями запорю! – закричал Арслан.
Русские решительно наступали на печенегов. И видно было, что пленников покинул страх и они готовы на все.
Арслан уступил. Перебить всех невольников не входило в его расчеты. Какая польза от этого ему, Арслану?
– У, храбрая баба! – с кривой усмешкой молвил князек. – Сильно храбрая! В жены тебя возьму, ты мне смелых батыров [12] народишь.
– Живой не дамся! – крикнула Ольга.
Кочевники остановились в первой попавшейся речной долине, набили дичи и наготовили мяса на много дней пути.
Слабые и больные пленники смотрели на Ольгу с обожанием – они понимали, что обязаны ей жизнью.
Среди невольников большим уважением пользовался дед Ондрей Малыга. Как многие старики, он любил поговорить и обычно заканчивал свою речь каким-либо нравоучением.
– Жизнь пережить не поле перейти, – говорил Малыга на другой день после столкновения с печенегами. – Много в ней и плохого и хорошего. Терпеть и крепиться надобно. Вот поглядите на меня: держусь и сила есть, а ведь немало годов прожил я у поганых…