– Ну чисто кузнечик, блин!..
Медальнопрофильный Боря тем временем длинным мягким кувырком через всю комнату добирается до вырубленного негра у стойки и выдергивает у того из-под полы пистолет с длинным глушителем. Оба оставшихся в строю тонтон-макута (и стоящий, и лежащий) тоже обнажают стволы, но получают от Бори по упреждающей пуле – один в запястье держащей оружие руки, другой в колено, и с этого момента тоже временно теряют интерес к жизни.
Ванюша, чеша в затылке, озирает картину побоища:
– Вот и попили, блин, пивка на Антилах… Говорил ведь тебе – (это – Боре) – на Канарах лучше!
За столиком остались – пребывающий в полном ступоре парень и седоголовый, так и не сменивший на протяжении всей мочиловки своей небрежно-расслабленной позы; он в холодной ярости:
– Тебе чего было велено?!
– А, что? – парень, похоже, напрочь утерял сцепление с реальностью.
– На пол надо падать, салага!.. Не можешь помочь – так хоть не мешайся! Нам тут – только с подстреленными возиться!..
– А как же вы?..
Подошедший тем временем медальнопрофильный успокоительным жестом кладет парню руку на плечо:
– Все в порядке, товарищ подполковник! Первый огневой контакт, тут у кого хошь может мозги заклинить; еще не худший вариант… – и с этими словами небрежно кладет на стол перед парнем один из тонтон-макутовских пистолетов: – Ты вроде оружие искал – так держи! Спуск-то от предохранителя отличаешь?
Седоголовый безнадежно качает головой:
– Ты рехнулся, Боря!..
Медальнопрофильный чуть виновато разводит руками:
– Теперь уж поздно. Нас отсюда живыми все равно не выпустят – рыбка задом не плывет… так что либо мы, либо этот самый Дракон. Кстати, – (это уже поворотясь к парню) – раз уж нам предстоит какое-то время действовать вместе, не худо бы обозначиться. Ты кто будешь?
– Да-да, конечно… Алексей Крашенинников, компания «Microsoft».
– Больно длинно. Кликуха-то есть?.. А то ведь пока выговоришь: «Крашенинников, сзади!» – в тебе уже пара дырок…
– Тогда – Чип.
– Чип – потому что не Дэйл?
– Чип – потому что не микрочип.
– Ясно. Ну, а я – Боря-Робингуд, компания «Русская мафия».
– Робин Гуд – потому что грабите только богатых?
– Робин Гуд – потому что в свое время считался лучшим стрелком спецназа. А вон тот шкафчик – Ванюша-Маленький…
– Малютка-Джон? Тогда Он, надо думать, лучший рукопашник спецназа?
– Лучшим был Ванюша-Большой. Увы… А это – Товарищ Подполковник: настоящий подполковник; не скажу – «наше всё», но «наши мозги» – точно. В прошлом – краса и гордость ГРУ…
– А почему – «в прошлом»?
– Потому, – усмехается сам седоголовый, – что Аквариуму калеки нужны не больше, чем всей остальной России…
Ванюша тем временем успел уже запереть вход и опустуть жалюзи, кивнув напуганному до икоты ресторатору на табурет у стойки – посиди, мол; при этом небрежно всунул ему в нагрудный карман пачку купюр – что, надо заметить, немедленно вернуло мулата к жизни. Сцепил поверженных тонтон-макутов их собственными наручниками, не забыв при этом в первом приближении перевязать раненых. Подходит к столику, вываливая на него трофеи – пистолеты, рацию, кучу разнообразных жетонов и удостоверений:
– На улице как раз шел карнавал с петардами, так что пальбы из-под глухача наверняка никто не разобрал. Гляньте, товарищ подполковник – вон у того, что с простреленным коленом, забавный медальончик…
Седоголовый некоторое время вертит вещицу в руках, а потом медленно проводит ладонью по будто бы еще сильнее осунувшемуся лицу:
– Ну, ребята… Нам тут для полного счастья только одного не хватало: замоченного цеэрушника…
Безлюдный и грязный проулок за ресторанчиком. Из задних его дверей выбредают под дулами пистолетов Робингуда и Чипа тонтон-макуты – в наручниках и со ртами, залепленными упаковочной лентой; двое из них несут на «сиденье» из перекрещенных рук мычащего от боли раненного в ногу. Вся компания загружается в почти закупоривший проулок обшарпанный микроавтобус. Следом из дверей появляются Подполковник (он, как теперь видно, передвигается на протезах, опираясь на трость с ручкой в виде львиной головы) и хозяин ресторации; мулат что-то испуганно возражает, однако, получив в нагрудный карман очередную купюру, а в поясницу – вежливый тычок пистолетным дулом, смиряется и покорно лезет в кузов. Через приоткрытую дверцу микроавтобуса видно, как внутри Робингуд с Чипом прикрывают рваной мешковиной уложенных на пол пленников. Последним в микроавтобус, на водительское место, втискивается Ванюша и передает назад, Робингуду, американскую автоматическую винтовку:
– Глянь-ка, чего я в ихнем джипе надыбал! Барахло, конечно – M-16…
– Лучше, чем ничего. Как говорится, для сельской местности – сойдет.
Микроавтобус, с чиханием и судорогами, заводится. Ванюша, терзая стартер, чуть поворачивается к сидящему на переднем сиденье Подполковнику:
– И сколько ж с нас этот креветочник сшакалил за аренду своего корыта?
– Полтонны. Пожалуй, это просто был предел его мечтаний…
– А по мне – так полный беспредел!
Робингуд, проверяющий тем временем подствольный гранатомет M-16, только хмыкает:
– Да уж! Это, пожалуй, будет самая дорогая кружечка пивка, какую я выпил в своей жизни…
«Джип-широкий» – тот, что привез к ресторанчику незадачливую группу захвата, очень медленно и осторожно пробирается по горбатой улочке: ясно, что водитель панически боится побить дорогую машину. И когда дорогу ему с визгом тормозов перегораживает джип-тойота, «широкий» немедля встает как вкопанный. Высыпавшиеся из тойоты тонтон-макуты сноровисто выволакивают наружу водителя «широкого» – насмерть перепуганного парнишку-креола.
– Откуда тачка, отморозок? Яйца оборву – на раз!
– Я-то тут при чем? – лепечет тот. – Мне ее велели отогнать к вилле мистера Бишопа, и все дела…
– Откуда? Быстро отвечать!
– С того конца улицы Жевре, от ресторана дядюшки Авеланжа.
Тонтон-макуты переглядываются – направление движения «широкого» вполне соответствует рассказу паренька.
– Так. А кто велел?
– Как – кто? Сам дядюшка Авеланж и велел. Ребята, говорит, нажрались в хлам, вызвали такси и поехали к девкам. Они, говорит, из охраны мистера Бишопа – вот и отгони ихнюю тачку к ихним друганам. И письмецо им передай…
– Давай его сюда, живо!
– А вы?..
– Мы, мы!! Давай письмо и проваливай!
Старший наискось разрывает конверт и, не успев даже дочесть до конца, испуганно хватается за рацию: