– По крайней мере, хоть она счастлива! – вздохнул Морозини. – Я удовлетворен лишь тем, что сумел отомстить за Жаклин Оже и другие жертвы братьев Риччи. Виолен Достель никогда не получит драгоценностей Колдуньи, поскольку отныне они покоятся на дне океана!
– Быть может, это к лучшему? Оли вряд ли принесли бы ей удачу.
– Но вырученные за них деньги позволили бы ей вести ту жизнь, о которой она мечтает. А сейчас ее скаредный супруг продаст унаследованные ею от тетки украшения, которым она так радовалась...
Адальбер приподнял полу своего непромокаемого плаща – над Нью-Йорком только что прогремела гроза, – достал из брючного кармана небольшой резиновый пакетик розового цвета и вложил его в руку Альдо.
– Ты сможешь утешить ее этими безделушками.
– Что это?
– Посмотри! Я нашел их в лаковой шкатулке рядом с диваном Минотавра. И подумал, что они нам пригодятся...
В розовом пакетике лежало очень красивое ожерелье из рубинов и алмазов, а также кольцо с крупным красным камнем посредине.
Хотя Альдо сообщил о своем приезде, послав радиограмму с борта парохода, на вокзале Сен-Лазар никого из родных не оказалось. Это не слишком его удивило. Правда, выйдя из такси на улице Альфреда де Виньи и распрощавшись с Адальбером, который ехал дальше, он увидел, что Люсьен, шофер маркизы де Сомьер, сидит за рулем до блеска отполированного «Панара», однако ничего не успел спросить, ибо с крыльца величавой поступью уже спускались старая дама и Мари-Анжелин: обе были в черном, на шляпках – ленточки крепа. Траур!
– Расцелуемся позже! – заявила старая дама, усаживаясь в машину, которая весело задрожала. – Мы опаздываем.
– Кого же это вы так торопитесь похоронить? Мари-Анжелин ответила ему с притворной скорбью:
– Моего бедного кузена Эврара Достеля. Он попал под автобус, когда выходил из своего министерства. Этим автобусом он никогда не пользовался из соображений экономии и все же не разминулся с ним! Настоящая трагедия!
– Так он... О, это лучшая из всех трагедий! – воскликнул Альдо, расхохотавшись.
– Тебе не стыдно? – вознегодовала маркиза. – Ты говоришь о покойнике!
– Прошу прощения, тетя Амели, совершенно нестыдно! Такое событие пропустить нельзя, и я еду с вами.
Садясь в машину, он все еще продолжал смеяться.