Это ведь только западник может упустить из виду, что «телескрины» – основополагающий элемент системы тотального контроля – будут бесперечь ломаться; и купить их за нефть на «загнивающем Западе» тоже нельзя – за отсутствием такового, вот ведь в чем ужас-то… Как будет работать в условиях социализма (хоть английского, хоть какого) служба «телеремонта», объяснять, надеюсь, не надо: приедут на аварию, разломают стену – а потом поминай как звали. Конечно же, нормальный обыватель начнет отслюнять им на лапу, чтоб перегоревший телескрин в его квартире просто пометили в отчете как починенный; а поскольку запчастей для ремонта все равно нету, а отчитываться наверх надо – будут брать, к обоюдной пользе; ну, а народные умельцы из этой конторы станут за доступную плату подключать желающих к закрытым телескринным сетям для начальства, по которым ночами крутят порнуху Малабарского производства (или где они там воюют).
Дальше наверняка выяснится, что и те запчасти к телескринам, что есть, производят (для всех трех империй!) все в том же Малабаре; никакой «войны» там, конечно, нет и в помине – зато есть посольства, резидентуры и прочие «загранучреждения», всосавшие всех поголовно начальственных отпрысков. (Сюжетик: идейный… скажем так – чудак старой закалки подает начальству прожект усовершенствования телескринной сети, позволяющий сократить закупки импортной техники и сэкономить для Родины валюту; а у начальника есть племянник, он как раз и сидит в Малабаре на этих закупках… Товарищ Гельман, товарищ Липатов, ау-у!!)
Иное дело – «Зияющие высоты» и продолжающая их серия Зиновьевских антиутопий. Это да, здесь вам не тут… Не скажу за «Фауста» Гете, но что «эта штука будет посильнее» (на порядок), чем всепланетно-разрекламированный ужастик английского социалиста – нет вопроса; более всесторонней и исчерпывающей анатомии «реального тоталитаризма» мне не встречалось ни до, ни после. Стена, которую Зиновьев в своих книгах бесстрастно воздвиг на пути всей прежней мировой истории – дабы та «прекратила течение свое», выглядела абсолютно несокрушимой; кладка ее были подогнана столь тщательно, без малейших зазоров, что даже не нуждалась в растворе; на совесть было построено – чего там говорить…
Самое же любопытное произошло, когда стена эта обвалилась прямо у нас на глазах – внезапно и вроде бы безо всяких видимых причин. Автор настолько разобиделся (на историю? на Гомеостатическое Мироздание?) за свое порушенное творение, что повел себя явно неадекватно: принялся предрекать, что это лишь маневр (вот погодите, скоро коммунизм станет круче прежнего!), сделался завсегдатаем всех коммунистических тусовок… Он ведь так убедительно обосновал, почему этот кошмар неминуемо станет «Светлым будущим» всего человечества – а тут такой облом… обидно, понимаешь! Ей-богу, создается впечатление, что сегодняшний Зиновьев отдал бы правую руку (а то и более важные части тела) за то, чтобы завтра поутру мы все проснулись под звуки советского гимна из радиоточки – причем не из любви к этому самому Ибанску, возглавляемому Заведующим-Заибаном (какая уж там любовь!), а лишь бы только не признавать ошибочность своего суперубедительного прогноза…
Итак: покуда тоталитаризм (как общественная модель) лишь складывался, его не замечали в упор; когда же он оформился во всей красе – стали считать его вечным. Но ведь то же самое – буквально с любыми социально-политическими ожиданиями! Ну кто бы мог подумать, что именно Британия – живое воплощение максимы «Пусть рухнет мир, но свершится правосудие!» – окажется в авангарде строителей нового миропорядка, в коем все основы международного права похерены ради «прав человека» (трактуемых при этом весьма и весьма избирательно, по двойному стандарту). И дело вовсе не в закидонах конкретного социал-демократического правительства, которое сперва арестовывает легально въехавшего в страну иностранного сенатора, защищенного дипломатическим паспортом, а затем начинает интервенцию против европейского государства с международно признанными границами и законно избранным правительством, дабы поддержать мятеж тамошних сепаратистов. Важнее иное: 90 % англичан, вроде бы воспитанных – не в пример нам, грешным – на Dura lex, sed lex и Pacta sunt servanda, полностью одобряют это беззаконие: а чё такого, ведь Пиночет и Милошевич – плохие парни!.. Англия, пожелавшая жить не по закону, а по понятиям – что тут еще скажешь? (Это ведь именно НАТОвская агрессия против Югославии выдала российской власти карт-бланш на «окончательное решение чеченского вопроса»; и нынешнее возмущение Запада российскими действиями на Кавказе смотрится вполне анекдотично: «И эти люди запрещают мне ковыряться в носу!»)
Или – чуть из иной области. В первой половине века мало кто сомневался, что если в будущем и сложится новый экономический центр цивилизации, сопоставимый с Западной Европой, США и СССР, то им станет Латинская Америка (эти ожидания отразил, например, Цвейг в книге «Бразилия – страна будущего»). Аргентина и другие ведущие державы континента и вправду развивались в те годы поистине фантастическими темпами. Ну кто мог предвидеть, что после Второй мировой войны (от которой они объективно лишь выиграли), все они вдруг впадут в полувековую экономическую летаргию?.. Новый, «внеатлантический», центр цивилизации (как нам теперь стало ясно) действительно возник, но совсем не там, где ожидалось: на Тихоокеанском побережье Азии. Именно восточноазиатские страны совершили блистательный рывок в двадцать первый век, и помешать этому не смогли никакие «объективные препятствия»: ни то, что Японии пришлось подниматься из радиоактивного пепла, ни чудовищные социально-экономические эксперименты, на долгие годы обескровившие Китай, ни затяжные гражданские войны почти по всему региону, ни даже отсутствие сколь-нибудь заметных запасов минерального сырья – и особенно нефти.
Ладно, Бог с ними, с глобальными прогнозами, – но ничего путного, как выясняется, нельзя предвидеть даже в своей, сугубо профессиональной, области. Помните, у Стругацких в «Хромой судьбе» писатель Феликс Сорокин, хранящий в глубине письменного стола сокровенную Синюю Папку с главным своим романом, встречает Михаила Афанасьевича (реинкарнацию того самого); тот способен при помощи созданной им машины (вариант Мензуры Зоилии) предсказать грядущую судьбу любого художественного текста по некоему простенькому интегральному показателю, а именно: по цифрам «НКЧТ» – наивероятнейшему количеству читателей текста. Михал Афанасьич-прим сперва отрицает свое тождество в таких вот словах: «…Как я могу быть им? Мертвые умирают навсегда, Феликс Александрович. Это так же верно, как то, что рукописи сгорают дотла. Сколько бы ОН ни утверждал обратное», а затем открывает Сорокину самый ужасный, даже не приходивший тому в голову, вариант судьбы его рукописи:
«…Проклятая машина может выбросить на свои экраны не семизначное признание моих, Сорокина, заслуг перед мировой культурой и не гордую одинокую троечку, свидетельствующую о том, что мировая культура еще не созрела, чтобы принять в свое лоно содержимое Синей Папки, а может выбросить машина на свои экраны крепенькие и кругленькие 90 тыс., означающие, что Синюю Папочку благополучно приняли, благополучно вставили в план и выскочила она из печатных машин, чтобы осесть на полках районных библиотек рядом с прочей макулатурой, не оставив по себе ни следов, ни памяти, похороненная не в почетном саркофаге письменного стола, а в покоробленных обложках из уцененного картона».