- Это называется военная хитрость? - уточнила Марина.
- Военно-морская, - подтвердил каперанг, - я ведь с утра мечтаю отпраздновать ваш юбилей, а вы все никак не догадаетесь меня пригласить.
* * *
Ресторан каперанг выбрал тот самый, выходящий открытой верандой на море и с оригинальным названием "Прибой". Впрочем, Марине ли быть привередой? Ибо, если честно, рестораны она посещала крайне редко (приблизительно один раз в пять лет), так что причислять себя к числу специалистов в этой области оснований имела очень мало.
Они с каперангом сидели за столиком на омываемой морем веранде, и Марина с трудом подавляла в себе странный, совсем несвойственный ей прежде трепет. Удивительное дело, она чувствовала себя как четырнадцатилетняя девочка, без ведома мамы отправившаяся на свидание к мальчику постарше. Еще эта "гороховая" Вероника, которую они встретили на набережной по дороге в ресторан! Нужно было видеть ее глаза, которые стали крупнее ее знаменитых Горохов!
Наверное, Герман хорошо понимал ее состояние, потому что легонько коснулся Марины:
- Расслабьтесь, вас здесь не покусают.
В ответ Марина расслабилась до такой степени, что, судорожно дернув локтем, свалила со стола вилку. Та с прямо-таки оглушительным звоном грохнулась на пол, словно пыталась привлечь внимание окружающих к Марининой неловкости: "Посмотрите на эту медведицу! Разве можно ее пускать в приличное место!"
- Ой! - сказала Марина и в очередной раз густо покраснела.
- Ничего страшного, - подбодрил ее Герман, - в конце концов, это даже не фужер.
Марина с опаской покосилась на фужеры и подумала, что все еще впереди. Господи, и зачем только она согласилась пойти в этот дурацкий ресторан! А все началось с того, что у нее украли сумку! Нет, ее бы ни за что не ограбили, если бы она, как последняя идиотка, не пошла срезать углы через стройку. Черт же ее понес! В таком случае во всем виновата Вероника, соблазнившая ее на прогулку и дурацкий шашлык. И вообще, что это за отдых такой, в конце концов? Марина вспомнила про утонувшую Кристину-Валентину, ее сестру Полину, с которой ей так и не удалось поговорить, и окончательно пригорюнилась.
- Что за траур в собственный юбилей? - не одобрил ее настроения Герман. - В такой день нужно прожигать жизнь на полную катушку и думать только о приятном. Немедленно выкиньте из головы печальные мысли!
- А если они не выкидываются? - пожаловалась Марина.
- Значит, надо стимулировать этот процесс искусственно, - авторитетно заявил каперанг.
Марина хотела было уточнить, каким образом искусственно стимулируется процесс выкидывания из головы печальных мыслей, но тут появился официант и уныло забубнил, перечисляя блюда и напитки.
Герман остановил его взмахом руки:
- Да ладно, я и так знаю, что тут у вас можно есть.
Официант обиделся:
- У нас все съедобное. Каперанг поправился:
- Извини, приятель, я имел в виду лишь то, что у вас самое лучшее блюдо форель. Так что тащи нам ее, голубушку, а также зелень и прочее...
Официант обозначил в своем блокноте только ему одному понятные закорюки.
- А пить что будете?
- Белое вино, разумеется, как и положено под рыбу.
- А насчет водочки? - не сдавался официант.
- Так как насчет водочки? - Каперанг переадресовал вопрос Марине.
Та с большой интенсивностью замотала головой.
- Обойдемся, - заключил Герман, и официант немедленно дематериализовался.
Кстати, ждать его пришлось недолго, и очень скоро Марина смогла оценить выбор каперанга. Форель оказалась необыкновенно вкусной, особенно после тех блюд, какими ее потчевали в столовой пансионата "Лазурная даль". А каперанг провозгласил тост:
- За эту прекрасную женщину, которая, несмотря на свалившиеся на нее несчастья, нашла в себе силы скрасить вечер одинокого холостяка!
Марина даже поперхнулась: не очень-то юбилейный тост у него получился. Зато информативный. Особенно в той части, в которой речь шла об одиноком холостяке.
А Герман, он же одинокий холостяк, скомандовал:
- Первую до дна!
Марина вздрогнула, быстро влила в себя приятно кисловатую жидкость с нежным запахом винограда и закашлялась.
Каперанг испугался и, вскочив со стула, похлопал ее по спине ладонью, а потом участливо осведомился:
- Все нормально?
Марина, готовая провалиться сквозь пол веранды и, как результат, оказаться в морской воде, виновато кивнула.
Слава богу, дальше все пошло более-менее гладко, Марина больше ничего не роняла, несмотря на то что после выпитого вина перед глазами у нее все колыхалось, будто в мареве. Нет, конечно, она не была пьяна, просто ощущала необычайную легкость в теле, причем весьма приятную легкость.
Веранда ресторана постепенно заполнялась, чуть ли не все столики уже были заняты, а разряженная публика все подходила и подходила. А когда стемнело и над морем повисли яркие крупные звезды, заиграл оркестр.
- Потанцуем? - предложил каперанг.
Марина, конечно, принялась отнекиваться. Герман же осторожно, но настойчиво поднял ее со стула и вывел из-за стола. Голова у Марины закружилась, и потому она была вынуждена обнять своего спутника.
- Вот так-то лучше, - одобрил каперанг.
Танцевал он хорошо, насколько в этом разбиралась Марина, а руки у него были такие горячие, что обжигали сквозь платье. Марина забыла обо всем и просто плыла под музыку, положив голову ему на плечо, и без малого не задремала... Однако ей пришлось взбодриться, причем по самому неожиданному поводу. Она опять увидела платье Кристины! Оно колыхалось буквально в двух шагах от нее вместе с диковинными цветами и развернутым веером, поверх которого лежали две крупные мужские ладони. Партнер развернул свою даму, и Марина удивленно увидела совсем не ту женщину, которую она ожидала увидеть. Совсем, совсем не ту! Это была не та особа, которую она впервые встретила на рынке и к которой ходила на "разведку", выдавая себя за приезжую, ищущую квартиру. Эта была, во-первых, чуть-чуть помоложе, во-вторых, постройней, так что платье Валентины Коромысловой на ней немного болталось. Ну и дела, подумала Марина, как же это понимать? Выходит, следователь Кочегаров, провожающий в последний путь любимую тещу, был прав и таких платьев в небольшом черноморском городке как мух на хорошей ферме?! А она просто дурью мучается, придумывая себе приключения?
Этот каперанг был чутким и внимательным, как американский шпион, потому что сразу же поинтересовался:
- Что-то не так?
А ведь он даже Марининого лица не видел!
- Все хорошо, - заверила его Марина, прожигая взглядом дырки на спине женщины в платье Кристины. А та, как ей показалось, даже начала от этого поеживаться. Но когда Марина попала в поле ее зрения, глаза у нее были пустые, ровным счетом ничего не выражающие. К записным красавицам обладательница платья с веерами не относилась, черты лица остренькие и невыразительные, почти как у покойной Валентины Коромысловой. Только ярких признаков апломба в них не читалось.