— Так и сказала? — насторожился Рогов.
— Ну, может, не дословно, но смысл такой был, это точно.
— А она не говорила случайно, что это колье ей кто-нибудь подарил? Например, любимый человек?
Шубин задумался, запустил тонкую артистическую длань в густую каштановую гриву и наконец изрек:
— Нет, такого она не говорила, напротив, у меня почему-то создалось впечатление, что колье у нее давно… Ах да, она же обмолвилась, что надевает его очень редко, точнее, даже сказала, что надела впервые за десять лет. А что, вы думаете, ее из-за этого колье убили?
Рогов не стал поощрять его любознательность и поторопился задать новый вопрос:
— А вы не в курсе, для кого предназначались фотографии?
— Для всех. Для тех, кто работает в модельном бизнесе или собирается им заняться, фотографии как визитные карточки. Наверное, она собиралась найти местечко получше, чем у Сержа. Не думаю, что он много платит своим девушкам. Я, кстати, тоже показывал снимки кое-каким своим знакомым, данные-то у нее были будь здоров и лицо очень интересное…
— Вы можете вспомнить, кому именно?
— Ну… Во-первых, Олейникову, он занимается рекламой на телевидении, потом Коле Шанцу, он клипы снимает и… да, еще визажисту Легошину. Вот он, кстати, очень ею заинтересовался и даже спрашивал, где найти Лику…
Спустя десять минут Рогов покинул фотостудию с адресами и телефонами всех этих клип-мейкеров-визажистов. На улице он увидел девушку Нату, она сидела на скамейке и меланхолично попивала пиво из жестяной банки.
Мура услышала голоса. Сначала они доносились до нее откуда-то издалека, потом стали постепенно приближаться. Голоса были мужские и на ангельские совсем не походили. Может, тогда она в аду? Больше того, один показался ей смутно знакомым, тот, что спросил:
— Ну, ты ее узнаешь?
Кто-то взволнованно задышал совсем рядом, а потом сказал:
— В первый раз вижу.
— Да ты присмотрись повнимательнее… Похожа она на манекенщицу?
Снова где-то поблизости послышалось сопение, а вслед за ним прозвучало заявление:
— Ничего общего. Лика была красавица, а эта пигалица какая-то…
Кто-то посмел усомниться в ее привлекательности! Можете себе представить, чего стоило Муре удержаться и не вступить в полемику. Однако она чуть-чуть приподняла веки, стараясь сделать это незаметно, и посмотрела на этого негодяя и подлеца. Это был тот самый псевдо-Кирка — Лоскутов с усами, но без очков, а рядом с ним стоял… стоял тип из кафе! Господи, как же ее, оказывается, провели! Как маленькую, глупую девочку!
Тут снова заговорил Лоскутов. Он сказал:
— Ох, не нравится мне все это!
Негодяй из кафе с раздражением отозвался:
— Как будто мне нравится! Сам виноват! Как будто я тебя заставлял связываться с этой манекенщицей! Разве не я тебе твердил все время: думай об имидже, думай об имидже… Куда там, он думал о стройных ножках. Вот и получай сюрприз прямо перед выборами!
Мура опять посмотрела сквозь ресницы и увидела, что Киркин двойник в волнении бегает по комнате. Потом он остановился у окна, судорожно вцепился в узел галстука, будто задыхался.
— Ну да, да, согласен, это мое увлечение — большая глупость. Но неужели нельзя было все уладить как-нибудь по-другому, более цивилизованными методами? Может, ей следовало немного заплатить, а ты накачал ее снотворным, привез сюда… Да что дальше-то делать? По-твоему, это выход?
— Заплатить? Ты сказал — заплатить? — прошипел подлец из кафе. — Раскинь мозгами и вспомни: твоя манекенщица тебе когда-нибудь говорила, что у нее есть сестра?
— Нет, кажется, нет, — не сразу ответил Лоскутов, — она говорила, что у нее нет никого, кроме бабки… А бабка сейчас живет в доме престарелых где-то в Подмосковье… А, в Озерске! Значит… Значит… Так кто же она такая?
Подлец из кафе снова вмешался:
— Ну вот, наконец-то ты стал что-то соображать. Она не сестра Лики, а какая-то авантюристка, пронюхавшая про ваши отношения. Чтобы понять это, не надо быть психологом, достаточно взглянуть на нее. Смотри, какая у нее прожженная физиономия!
Господи, твоя воля, трудно было придумать для Муры более тяжкого испытания. Тебя оскорбляют, как хотят, а ты лежи и притворяйся спящей! Сущая пытка!
А тут еще лже-Кирка подлил свежего масла в огонь:
— Да, физиономия у нее и в самом деле крайне неприятная… Но что же нам делать, не можем же мы держать ее здесь?
У Муры просто язык чесался, чтобы вставить: «А я и не просила себя сюда привозить! А то притащили и еще обзывают!» Можно сказать, она крепилась из последних сил и, затаив дыхание, ждала, что предложит сотворить с ней коварный подлец из кафе.
А он самодовольно заявил:
— Не переживай, я обо всем позаботился. Какое-то время она еще будет лежать бревном, а прежде чем очухается, сюда приедет бригада из психиатрической больницы. А уж там ее так накачают, что она не скоро в себя придет, если вообще придет. Когда выборы пройдут и голоса подсчитают, ее выпустят. Но это будет уже не человек, а кусок мяса.
У Муры сердце ушло в пятки, потому что этот негодяй неожиданно наклонился над ней. Неужели понял, что она проснулась? Слава богу, все обошлось, он ничего не заметил, просто добавил:
— Спи спокойно, дорогая пройдоха, тебя ждет спокойная растительная жизнь без печалей и потрясений.
И они ушли, тщательно заперев за собой дверь и оставив Муру в страхе и неизвестности.
* * *
Едва только захлопнулась дверь, Мура подскочила и огляделась по сторонам. Она увидела просторную комнату, вероятно, спальню, поскольку мебели в ней было немного: кровать, тумбочка, комод. В ушах у нее все еще звучало зловещее: «Спи спокойно, дорогая пройдоха!» Возможно, она мало напоминает Одри Хепберн периода «Римских каникул», возможно даже, что она пройдоха, но превращаться в кусок мяса, да к тому же еще ведущий растительную жизнь, нет, нет, ни за что!
Мура подбежала к двери, приложила к ней ухо и прислушалась: шаги лже-Кирки и подлеца из кафе удалялись. Потом на всякий случай подергала дверь, хотя и так было ясно, что она заперта. Кинулась к окну, выглянула и невольно присвистнула: третий этаж, да еще довольно высокий. Что делать? Она опустилась на пол и задумалась.
Голова, как нарочно, соображала очень медленно, видимо, все еще находилась под воздействием подмешанного в сок снотворного. Недаром же вкус сока показался ей каким-то странным! Ну ладно, хватит об этом, нужно искать выход! Потом Мура вспомнила о вещах, которые она сунула под стол, о ноутбуке и черепахе Маруське в коробке из-под чайного сервиза. Где все это теперь, интересно? Неужели уничтожено? Она заскрипела зубами, не зная, о чем горевать сильнее: о живой неприхотливой Маруське или о почти завершенном романе, упрятанном в памяти пропавшего компьютера. Что ж, они за это поплатятся, равно как и за оскорбления, которые ей пришлось выслушать. Но что же делать? Может, связать простыни и все-таки попробовать спуститься?