Дорогой она тупо смотрела на исправно мельтешащие за окном окрестности Озерского района в виде березок и сенокосов и чуть не до крови кусала губы, обзывая себя последними словами. Было за что! Какая же она дура! Не рассмотрела змею, затаившуюся рядом. Змею по имени Тамара. Впрочем, немудрено, учитывая то, как ловко она все устроила. Воспользовалась ситуацией, убила манекенщицу, а свалила все на Кирку, благо тот числился в штрафниках. А они с Викулей клюнули. При воспоминании о посланных ею письмах Мура и вовсе покраснела и заерзала на шершавой обивке сиденья. И как она сразу не догадалась, что в деле манекенщицы не обошлось без женщины!
— Ну, конечно, конечно, — пробормотала она, — мужчины ведь существа примитивные, ими движут инстинкты и рефлексы, причем самые элементарные. Им даже собака Павлова сто очков вперед даст. И вообще, что-то мне подсказывает, что эта самая собака была сукой, а не кобелем… Чтобы провернуть такое дело, нужны женские мозги…
— Вы что-то сказали? — покосился на нее водила.
Мура, погруженная в свои размышления, его попросту проигнорировала. Слишком она была занята для этого. С одной стороны, она, конечно, расстроилась, что Тамара оказалась маньячкой, с другой — гордилась собственной прозорливостью. Разумеется, Тамара хитра, даже очень хитра, но недаром же умные люди утверждают, что хитрость — это ум дураков. Мура ее раскусила!
Мура мысленно восстанавливала картину убийства в леденящих душу подробностях. Итак, пока они с Викулей, уверенные, что Тамара задерживается, шлялись по ДК', та пробралась за кулисы через черный ход и перерезала манекенщице глотку. Потом так же убралась, и именно ее мелькнувший подол Мура видела в коридоре. Наверняка ее! У нее же полным-полно пестрых тряпок с барахолки. Да, но мотив… Мотив? Элементарно, Ватсон! Поскольку Столетова была как раз той подросшей Мальвиной-Анжеликой (Мура чувствовала это, что называется, печенкой), она убила ее из опасения, что всплывет ее темное прошлое! Мура торжествовала. Ничего-ничего, скоро Викуля узнает, что променяла ее, Муру, подругу с детсадовского возраста, на форточницу и убийцу, и горько пожалеет!
А этот следователь Рогов тоже хорош! Мура была убеждена, что ему до истины никогда не докопаться. Даже она, Мура, не сразу разобралась и, может, никогда бы не узнала об истинной Тамариной сущности, если бы ей по счастливой случайности не попалась та самая фотография с двумя «девочками-припевочками». Тамара на ней, конечно, была совсем зеленой, но Мура ее все равно узнала.
Как же теперь поступить, задумалась Мура уже на подступах к Москве. Что сделать сначала: разоблачить Тамару или раскрыть глаза Викуле? Следователя Мура не принимала во внимание ни одной минуты. Решено — она доведет это дело до конца, заставит Тамару явиться с повинной, хотя бы из соображений человеколюбия. У Тамары как-никак трое детей, а потому будет благоразумнее, если она сама во всем признается. Ей тогда дадут меньший срок.
— Вам куда? — спросил водитель, когда они выехали на Кольцевую.
Мура прикинула свои финансовые возможности и сказала:
— До ближайшей станции метро. Расплачиваясь, она немного поторговалась, сославшись на не самые комфортабельные условия путешествия, скрупулезно их перечислив, в результате чего сбила цену на десять рублей. Не так уж это и много, если рассудить, но не стоит забывать, что принципы превыше всего. Особенно Мурины.
Тамара по своему обыкновению поинтересовалась из-за двери, кто пожаловал. Бдительная какая, надо же.
— Проверка газового хозяйства, — брякнула Мура и закрыла дверной «глазок» пальцем.
Разумеется, Тамара узнала ее по голосу и, громыхнув замками, отворила. А вот желания пустичь не выкачала. И даже прошипела рассерженно:
— Ну ты и нахалка! Надо же, явилась как ни в чем не бывало после того, после того…
— Викуля у тебя? — перебила Мура и жадно втянула в себя запахи Тамариной квартиры, словно собиралась «вынюхать» вторую подружку.
— Нет ее, — буркнула Тамара, — и вообще я одна, Борька в командировке, а детей свекровь на дачу забрала. — Помолчала и добавила со значением:
— В кои-то веки.
— Вот и отлично, — сказала Мура и, бесцеремонно оттеснив Тамару, проникла в прихожую. Бросила беглый взгляд в ближайшую комнату и осведомилась:
— Любовника под кроватью не спрятала?
Тамара громко фыркнула и, не сделав из прихожей и шага, с намеком, что и Муре в комнатах нечего делать, поинтересовалась:
— Слушай, что тебе нужно?
— Мне? — Для убедительности Мура ткнула себя пальцем в не самый пышный бюст и замотала головой. — Мне — ничего. Я явилась сюда, движимая исключительно чувством человеколюбия.
— Опять начинаешь? — возмутилась Тамара. — Прошу в моем доме выражаться на нормальном языке, а не на тарабарском.
— Значит, не понимаешь? — усмехнулась Мура. — Конечно, ты ведь у нас простушка, добропорядочная домохозяйка и многодетная мать.
— Куда ты клонишь? — насупившись, уставилась на нее Тамара.
— А ты и не догадываешься, оскорбленная добродетель? Ай-ай-ай!
Тамара разозлилась не на шутку:
— Или ты скажешь, зачем пожаловала, или я тебя вышвырну!
Видимо, для того, чтобы показать, что она не шутит, Тамара подбоченилась.
— Хорошо, скажу, скажу, — успокоила ее Мура и на всякий случай отступила назад. — Я все знаю и пришла, чтобы тебе помочь.
— Чего это ты знаешь? — опешила Тамара.
— Все, я же сказала, все, — заверила ее Мура. — Например, то, что когда-то ты была форточницей.
— Откуда, откуда ты… — Тамара осеклась и прошептала, глядя на Муру огромными испуганными глазами:
— И это называется — помочь?
— Знаю-знаю, — невозмутимо отозвалась Мура, — и не только об этом, но и о многом другом.
Тамара стала пунцовой и задышала, как спринтер.
— Не представляю, как ты узнала, но я тебя прошу — не рассказывай никому… Если свекровь узнает, она меня со свету сживет. Ну что ты хочешь? Хочешь, я все забуду и Викуля тоже забудет, будем общаться, как прежде…
Больше всего Муру возмутило не то, что Тамара торговалась, будто на базаре, а то, что она распоряжалась Викулей как своей собственностью.
— И ты только свекрови боишься? — Она прищурилась.
Тамара, напротив, распахнула глаза, как окна, и зачастила:
— Конечно, я сама виновата, обманывать не надо было. Нужно было все честно рассказать Борьке, сейчас бы не боялась… А теперь, если свекровь узнает, скандал закатит. И Борька тоже скажет: почему молчала? Ну, Мура, ну, Муурочка…
«Какая актриса пропадает!» — невольно восхитилась Мура Тамариным самообладанием. Искусно делает вид, будто только и натворила, что лазила по форточкам во времена туманной юности.
А Тамара словно подслушала ее тайные мысли: