— Успокойтесь, мы не собираемся оказывать вам сопротивление. Лучше подумайте о том, что ваши действия уголовно наказуемы.
Где-то она читала, что маньяков нужно брать терпением и рассудительностью.
Но этот был явно маловнушаемый, потому что не кинулся каяться в грехах, а громко гаркнул:
— Заткнись! Тамара заплакала:
— Товарищ газовщик, вы… не знаю, как вас теперь называть, но вы, наверное, не туда попали, вам не правильную наводку дали… Мы не бизнесмены, у нас больших денег нет… Вот на третьем этаже…
— Заткнись! — повторил маньяк-газовщик уже персонально для Тамары.
Тамара замолчала, продолжая время от времени судорожно всхлипывать, а тип с ножом пододвинул к себе ногой табурет и тут же его оседлал.
— А вот теперь поговорим, — сказал он голосом, который не предвещал светской беседы.
Мура и Тамара переглянулись. А псевдогазовщик полез в карман и извлек из него что-то заигравшее в лучах закатного солнца, пробивающегося сквозь игривые занавески на окнах, которые рукодельная Тамара собственноручно связала крючком. Это «что-то» оказалось необычайно красивым колье.
Тип с ножом взвесил в руке эту ослепительную красоту и спросил:
— Узнаешь?
Причем, как заметила Мура, обращался он исключительно к Тамаре.
Тамара в свою очередь побледнела и принялась вертеть пуговицу на вороте своего легкого халатика.
— Так узнаешь или нет? — Он красноречиво продемонстрировал свой нож.
Тамара вздрогнула, словно этот нож пощекотал ее между лопаток, и пролепетала:
— Я… я не помню…
— Не помнишь? — удивился поддельный газовщик. — Тогда я тебе напомню. Шестнадцать лет назад, город Озерск, улица Оранжерейная, 74, квартира 21, первый этаж. Могу подъезд напомнить…
Тамара зарыдала в голос:
— Господи, это было так давно, я забыла, я совсем забыла…
Мура сочла своим долгом за нее вступиться:
— Послушайте, уважаемый, вы очень рискуете. В любой момент может вернуться кто-нибудь из домашних, и…
Маньяк под маской газовщика удостоил ее колючим взглядом:
— Никто сюда не придет. Ее муж в командировке, дети на даче.
Вот как! Он, оказывается, добросовестно навел справки!
— А вот ты, подруга, влипла, — между тем продолжал бандит, — хотя против тебя лично я ничего не имею. Но ты свидетельница, а свидетелей оставлять мне не с руки. Я и так слишком завяз в этом деле.
При этих словах Мура почувствовала, как предательские мурашки резво побежали по ее телу, которому совсем не надоело жить.
А маньяк снова переключил свое внимание на Тамару:
— Слушай, время тянуть ни к чему. Сейчас ты быстро рассказываешь, что произошло на улице Оранжерейной шестнадцать лет назад, и мы быстро закрываем вопрос.
Странный же у него, однако, способ «закрывать вопросы».
— Эт-то была всего лишь детская глупость, — пробормотала Тамара, не сводя испуганного взгляда с лезвия ножа.
— Что именно? Лазить по форточкам? — уточнил маньяк. — Допустим. Меня не это интересует. Меня интересует ограбление именно той квартиры, о которой я говорил.
На Тамару страшно было смотреть: она побледнела до синевы, губы дрожали, а из уголка рта просочилась струйка слюны. Мура лихорадочно соображала, что бы такое предпринять, и ничего не могла придумать. Расподлейший «газовщик» стоял в двух шагах от нее, в руках у него по-прежнему зловеще блистал нож. Мура прикинула вариант с подбрасыванием ему под ноги табурета, но тут же его отмела. К сожалению, какой бы микроскопической ни была Тамарина кухня, ближайший табурет стоял вне зоны ее досягаемости. Был еще, правда, тот, что под Мурой, но пока она встанет, пока замахнется, «газовщик» успеет ее взрезать по крайней мере до пупка.
Неизвестно, чем бы кончился весь этот беспросветный триллер, если бы в дверь кто-то не позвонил, сначала быстро, как бы мимоходом, потом длиннее и настойчивее.
«Газовщик» вздрогнул и уставился на Тамару:
— Это кто еще?
Та не придумала ничего лучшего, чем замотать головой:
— Н-не з-знаю…
— Вот стервы, — выругался «газовщик» и забормотал:
— Я так и знал, я так и знал…
Звонок между тем повторился. «Газовщик» волновался все заметнее, и Мура стала серьезно опасаться, что он и в самом деле пустит в ход нож просто со страху.
— Ой, — Мура сделала вид, что буквально минуту назад вспомнила нечто важное. — Это же водитель такси, на котором я приехала! — Она посмотрела на потухшую Тамару. — Я же к тебе только на минутку заскочила… А он, видно, ждал, ждал… Все, теперь не отстанет, будет звонить до посинения, — словно в подтверждение Муриных слов, последовала очередная пронзительная трель. — О! Слыхали? — Мура уже не скрывала торжества. — Позвонит-позвонит и вызовет милицию.
Кажется, «газовщик» ей поверил, во всяком случае, пробормотал со стоном:
— Вот сучка, вот сучка, откуда ты только такая взялась борзая…
Но констатированием Муриных достоинств он не ограничился и больно (так, что она взвизгнула) вцепился ей в загривок холодной ладонью.
— Ну! — Он подтолкнул ее коленом чуть пониже спины. — Показывай, где твое такси!
Затем осторожно отодвинул вязаную Тамарину занавеску с окна. Мура взглянула вниз первой и прикусила губу, чтобы не заорать. Во дворе стояла Викуля и, видимо, озабоченная тем, что Тамара не открывает, в свою очередь пялилась вверх. Эх, если бы их взгляды встретились хотя бы на короткое мгновение, она бы непременно догадалась, что в Тамариной квартире происходит что-то серьезное. Но эта курица, конечно, ничего не заметила. А «газовщик» бесцеремонно оттащил Муру в сторону с криком:
— Ты врешь, там нет никакого такси!
— Да оно же… оно же стоит с торца дома, отсюда не видно, — пролепетала Мура, мысленно прикидывая, сможет ли этот бандюга проверить ее ложь, выглянув в другое окно. По всему выходило, что нет. Ну если только не вылезет на карниз.
— Зараза, ты все врешь, — все-таки засомневался «газовщик», — откуда он тогда знает, в какой ты пошла подъезд, а тем более в какую квартиру?
Мура поспешила удовлетворить его любознательность:
— Так я ему сама сказала и даже свой документ оставила, как положено.
— Какой еще документ?
Мура вспомнила, что паспорт у нее в сумке.
— Этот… м-м-м… военный билет. — Она похвалила себя за сообразительность. — Я же военнообязанная, медсестра гражданской обороны, могу шину наложить или жгут, если понадобится…
— Я тебе наложу! — пригрозил «газовщик», хотя невооруженным глазом было заметно, — что на самом деле он здорово приуныл.