— Пункт «е» разрешает нам определять…
— Это верно, — сказал Морозов, — но степень опасности возросла. Посмотрите сами.
Я шагнул в кабину. Сквозь лобовое бронестекло было видно, как возле машины толпятся аборигены. Что-то они делали, тащили блоки, некогда мне было присматриваться. Морозов указал на Дерево, на отпочковавшийся от него ствол и сказал:
— Очень быстро растут. Эта… отделившаяся конструкция… она, кажется, подвижна… Надо уходить.
Он с трудом шевелил языком, усталость едва не валила его с ног.
— Хорошо, — сказал я. — Но только через пятнадцать минут.
Мне нужно было провести хотя бы беглую интроскопию, без этого я просто не мог уехать. А получаса нам бы хватило, чтобы на большой скорости добраться до десантной лодки.
Морозов неохотно согласился, и я поспешил в шлюз.
Абориген сидел на корточках возле радиатора. Вроде бы он немного отошел в парнике, который я для него устроил. В его руках я увидел блоки — ту самую парочку блоков с резьбой, которую мы давеча прихватили для исследования. Кажется, я уже записал, что аборигены выглядят абсолютно бесстрастными, их лица не выражают никаких эмоций, — но тут мне почудилось в лице нашего гостя выражение упрямой решимости: дескать, скорее умру, чем отдам вам эти блоки.
Однако некогда мне было наблюдать за эмоциями. Я включил интроскоп и начал беглый — к сожалению, весьма беглый — осмотр. С первого взгляда стало ясно, что пищеварительных органов у аборигена нет вовсе. Сердце было примерно земного типа, четырехкамерное, а дыхательный аппарат выглядел неразвитым или, скорее, рудиментарным. Контактная же пряжка имела внутри, в полости живота, разветвленную форму, обросшую густой сетью кровеносных сосудов. Значило ли это, что тау-энергия в том виде, в какой преобразовывала ее зарядная станция, переходила непосредственно в кровь?
Нужно было, конечно, сделать экспресс-анализ крови и массу других измерений, как раз меня заинтересовали тени в полости живота аборигена — еле различимые тени каких-то отростков. Но я даже не успел к ним как следует присмотреться. Наш гость вдруг заметался по шлюзу. Он кидался из угла в угол, бился о стенки, я бросился его ловить. Это продолжалось с минуту. Морозов, вошедший в шлюз, заявил, что время истекло. Мы надели шлемы, и Морозов отворил наружную дверь. Плутонянин, не выпуская из рук кирпичики блоков, вывалился из шлюза.
Они помчались на юг, к тому месту, где оставили десантную лодку. Слева проплыл горный склон, и вспыхивающие там огоньки размывались от большой скорости езды, мелькали желтыми черточками. В свете фар круглились черные холмы. Морозов объехал их и увидел: курс вездехода пересекала группа аборигенов, они передвигались быстро, длинными прыжками. Морозов хмуро смотрел на них. Чего это они забегали, вместо того чтобы делать свои блоки?
— Вы, кажется, сказали, что эта… отделившаяся ветвь подвижна? — спросил Лавровский.
— Мне так показалось. От Дерева могут отделяться подвижные излучатели. Вспомните «Севастополь».
— Вы хотите сказать…
— Да. Если бы Дерево было достроено до конца, то они бы нас сожгли.
— Но почему? — сказал Лавровский, помолчав. — Неужели несхожесть цивилизаций — достаточное к тому основание?
Вездеход обогнал большую группу аборигенов, передвигавшуюся в том же направлении.
— Не к нашей ли лодке спешат? — сказал Морозов. — Ох, не нравится мне эта беготня.
— Боюсь, что мы совершили» ужасную ошибку, — продолжал размышлять Лавровский. — Вы видели, как этот абориген вцепился в блоки? Мы не должны были их брать.
— Может быть, может быть. Но ведь эти блоки… Нет ничего важнее для исследования…
— Конечно. — Лавровский грустно покивал. — Представьте, что к нам на Землю прилетели пришельцы. И вот, охваченные исследовательской страстью, они снимают реактор энергостанции и грузят в свой корабль. Им и невдомек, что огромный район остается без энергии.
— Ну что это вы говорите, Лев Сергеевич! Не реактор же мы взяли. Вокруг валялось полно блоков, еще не заряженных, не включенных в систему.
— А вы уверены, что у них не ведется строгий учет изготовленным блокам?
Морозов пожал плечами.
— Представьте себе, что это так, — продолжал Лавровский. — Тогда что получается? Исчезли два блока, и тот, кто должен был их сдать, лишился энергозаряда. Ему оставалось либо вернуть их, либо подохнуть. И тогда он, полуживой, приплелся к вездеходу. А нейтральное отношение к нам — чужакам — сменилось враждебным. Ведь мы, с их точки зрения, посягнули на самую основу их жизни. Логично? Пожалуй, — ответил он сам себе.
В дальнем свете фар разведчики увидели десантную лодку. Она стояла, как обычно, на трех массивных опорах, задрав к зениту ярко-красный заостренный нос. Морозов испытал облегчение: лодка цела, скоро они покинут эту ужасную планету. Тут он заметил, что около лодки копошились аборигены. Их было много, и стягивались новые группы. «Что еще они нам приготовили?» — подумал он с холодком в груди.
Но он уже видел. И Лавровский видел.
Аборигены устанавливали в каком-то одним им ведомом порядке светящиеся блоки. Значит, они и здесь строят Дерево, излучатель. «Ну нет, не выйдет! — с яростью подумал Морозов. — Не успеете, дьявол вас побери, не сожжете!»
Сбавив ход, он въехал в толпу аборигенов. Те расступились. Подъехав к одной из опор лодки, Морозов затормозил. Теперь — вылезти из машины, быстро отомкнуть люк десантной лодки…
Лавровский встал:
— Выходим и прорываемся к люку. Вездеход бросаем — некогда его загонять. Рацию с собой.
— Нет. Выйду я один. Сядьте за пульт и, как только я открою люк, загоняйте вездеход.
Он не хотел подвергать Лавровского опасности. Кто знает, что еще могли выкинуть эти…
Выходя из кабины, Морозов услышал ревун радиовызова. Ага, корабль вышел из радиотени, сейчас Лавровский доложит командиру… И, уже распахивая наружную дверь, Морозов вдруг подумал: полжизни отдам, только чтоб не остаться здесь, чтоб не лечь горстью пепла на черный грунт… где угодно, только не здесь…
Он выпрыгнул из шлюза, шагнул к люку десантной лодки, и еще шаг сделал, и еще. Перед ним была живая стена. Плотная, косматая стена из тел аборигенов отгородила его от люка, не давала пройти несколько оставшихся шагов. Ну уж нет! Кинуться, расшвырять мохнатые тела, расчистить проход…
Но только он подался вперед, как по живой стене пробежали огоньки коротких вспышек. Потом стена стала надвигаться, замыкая Морозова в полукольцо, отжимая к вездеходу. Из узких прорезей холодно и неподвижно глядели глаза плутонян — темные, лишенные выражения. Руки, согнутые в локтях, были наставлены на Морозова, пальцы растопырены, из их заостренных кончиков вырывались голубоватые искры…
Медленно надвигалась стена, медленно пятился Морозов. Вот уже коснулась его спина корпуса вездехода, отступать дальше некуда, одно только спасение — запереться в машине, но ведь это не спасение… всего лишь недолгая отсрочка…