Уильям был настолько возбужден, что не мог ни думать, ни двигаться, ни делать что-либо иное, кроме как продолжать ласкать Маркейл, а она с каждой секундой становилась все более влажной, а ее движения — все более требовательными.
Наконец у него уже не осталось сил дольше терпеть. Он обхватил ее рукой снизу за талию и, повернув так, что она села голым задом ему на колени, а головой уткнулась ему под подбородок, поднял бедра, чтобы дать ей почувствовать свою возбудившуюся плоть!
— Видишь, что ты со мной сделала? — буркнул он ей в ухо. — Ты самая упрямая, самая вызывающая, самая вероломная и лживая женщина из всех, кого я когда-нибудь встречал.
Откинув назад голову, Маркейл горящими от страсти глазами взглянула ему в глаза.
— А ты самый твердолобый, самый неотесанный, самый высокомерный и самодовольный…
Уильям поцеловал ее, раздвинув языком ей губы, и она окончательно расслабилась. Его поцелуй стал настойчивее, и Маркейл, застонав, открыла рот и прижалась грудью к его груди.
Их страсть, всегда бывшая всего лишь раскаленным докрасна углем, не разгоревшимся полным пламенем, внезапно вспыхнула огнем, и на краткое мгновение Уильяму захотелось броситься в манящий жар, но только на мгновение.
Эта женщина была соблазнительной, но, чтобы отдаться страсти, нужно заплатить определенную цену, как всегда бывает с женщинами, подобными Маркейл. К тому же она обладала тем, что принадлежало ему, тем, что стоило гораздо дороже, чем кувырканье под простынями даже с такой восхитительной женщиной.
Подавив глубокое сожаление, Уильям разжал руки, убрал со своей шеи руки Маркейл и, поднявшись, поставил ее на ноги.
Ее юбка опустилась ей на лодыжки, и Маркейл непонимающе взглянула вверх на Уильяма затуманенными от страсти глазами.
— Уильям, я…
Настойчивый стук в дверь вывел его из состояния безумия, державшего в своих когтях. Боже правый, что здесь только что произошло?
Снова раздался стук, еще более громкий, и Уильям повернулся к двери.
— Приведи себя в порядок, — грубо приказал он, не удостоив Маркейл второго взгляда.
Маркейл подошла к туалетному столику и, взяв несколько шпилек, дрожащими руками быстро закрепила растрепавшиеся волосы. В зеркале ей было видно, как Уильям перед тем, как открыть дверь, переставил кресло. Пожалуйста, пусть это будет не мисс Чаллонер.
К ее облегчению, на пороге стоял мужчина, которого она перед этим видела на улице.
— Кэп, в доках пожар!
Бросившись к окну, Уильям распахнул его и высунулся наружу.
— Проклятие!
Встав рядом с ним, Маркейл увидела яркие всполохи огня вдали, и ее внезапно обуял страх.
— Херст, как ты добрался сюда?
— На корабле. — Быстро направившись к двери, он велел посыльному: — Вызовите экипаж.
— Уже вызвал, сэр.
— Хорошо. — Сняв с вешалки у двери накидку Маркейл, Уильям схватил девушку за запястье. — Ты идешь со мной.
— Но я…
Она не успела даже вздохнуть, как они уже вышли из комнаты.
— Надень накидку.
Он запер дверь и положил ключ в карман.
— Но я…
Выхватив накидку из ее не слушающихся рук, Уильям набросил ее ей на плечи и, снова схватив за руку, бегом побежал вниз по лестнице, а когда Маркейл уперлась на нижней ступеньке, с проклятием подхватил ее на руки и вынес за дверь.
— Отпусти меня!
— Нет.
— Но мне нельзя уходить!
— Почему?
Он пристально взглянул на нее.
Маркейл не могла сказать Уильяму, что ждет, чтобы отдать реликвию, которой, как она ему поклялась, у нее нет. От порыва холодного ветра у нее свело пальцы на ногах, и она ответила:
— Я без обуви.
— Тебе не понадобится обувь, — объявил он, бросив недовольный взгляд на ее ноги в одних чулках. — Ты будешь сидеть в экипаже.
— Уильям, просто оставь меня здесь и…
— Нет. Будь я проклят, если выпущу тебя из поля зрений.
Когда подъехал экипаж, Уильям бесцеремонно забросил ее на сиденье и, сев напротив, отдавал распоряжения мужчине, который сообщил ему о пожаре.
Получив инструкции, тот кивнул и закрыл дверцу, а через мгновение Маркейл услышала, что он сел на козлы и дернул за вожжи.
Когда экипаж двинулся с места, Маркейл мельком увидела в окно, как к дому подъехала другая коляска — элегантный экипаж с голубой отделкой, казавшийся совсем не к месту в этом дворе. Мисс Чаллонер? У Маркейл не было возможности это узнать, но у нее сжалось сердце при мысли о том, как разъярится ее шантажист, если мисс Чаллонер вернется с пустыми руками.
— Уильям, прошу, отпусти меня! — Она наматывала на руки завязки накидки. — Это нелепо. Это просто старая шкатулка, не представляющая никакой ценности.
— Для меня она имеет большую ценность. Мой брат Майкл находится в плену у правителя, который отказывается отпустить его, пока не получит эту проклятую штуковину, — мрачно объяснил Уильям.
— Я… Я не знала. — У нее внутри все сжалось. — Уильям, я…
Экипаж свернул за угол, запах дыма становился все сильнее, впереди них раздавались возгласы и крики, и Уильям, выругавшись, поднял занавеску.
Что дело плохо, Маркейл поняла по его побледневшему лицу. О нет! Взглянув в окно, она увидела, что его корабль, пришвартованный к причалу, пылает, словно выпал из адской топки, а голодные красно-оранжевые языки пламени, лизавшие почерневшие паруса и мачту, освещают темное небо.
Когда экипаж остановился, Уильям рывком открыл дверцу.
— Вы, мадам, останетесь здесь.
Взгляд Маркейл остановился на пылающем корабле, и она, мгновенно догадавшись, куда собрался Уильям, схватила его за руку.
— Пойми, я не знала о твоем брате, о том, что реликвия нужна для его спасения. Мне никто не сказал. Они приказали мне достать и вернуть им драгоценность.
— Значит, ты возвратишь мне шкатулку?
Маркейл чуть было не кивнула, но у нее перед глазами возникли полные надежд лица сестер, и она понуро опустила плечи под тяжестью трудного выбора.
— Это не так легко, черт побери. Я хочу вернуть ее тебе, но не могу.
— У меня нет времени обсуждать это. Постон!
Выдернув у нее свою руку, он позвал слугу, и через секунду мужчина возник у дверцы.
— Да, кэп?
— Эта леди, — Уильям жестом указал на Маркейл, — не должна покидать экипаж. Делайте что угодно, чтобы удержать ее здесь.
Слуга оглядел ее с ног до головы и, очевидно, решив, что с ней не будет проблем, удовлетворенно кивнул: