— Это сестра твоего отца Мэри и ее муж Ангус, — пояснила Мойра.
— Ты думаешь, папа будет рад их видеть?
Вообще-то Мойра в этом сомневалась. Если и было что-то такое, чего Роберт не любил, так это чтобы вокруг него суетились.
Спустя несколько минут приехавших проводили в гостиную.
— Моя дорогая! — Мэри сжала руки Мойры. — Я приехала, как только смогла. Как он?
— Доктор говорит, что положение серьезное. Он сейчас с Робертом.
— Я поднимусь и посмотрю…
— Камердинер никому не позволяет входить в его комнату. Роберт недоволен, если кто-либо пытается обойти Бюффона. Доктор предупредил, что в том состоянии, в котором находится Роберт, его опасно расстраивать, так что лучше к нему не ходить.
Мэри обернулась к мужу:
— Нет, ты это слышал?
Ангус кивнул:
— Некоторые люди не хотят, чтобы их беспокоили, когда они болеют, Мэри.
— Но другие люди должны убедиться, что он вне опасности. Может, он умирает и…
— Нет, — твердо заявила Ровена.
Мэри прижала руку к груди:
— Господи, как ты меня напугала! Я тебя не заметила. — Мэри заморгала. — Боже, как ты похожа на…
— Своего отца, — вмешалась Мойра.
— Ах да. Конечно. — Мэри откашлялась. — Вижу, что я ворвалась и…
— Прошу меня извинить, — раздался голос Бюффона.
Все обернулись к нему, и он поклонился:
— Мистер Херст желает видеть свою жену.
— Жену?
— Это я, — довольно сдержанно сказала Мойра.
— Роберт никогда мне ничего не говорит, — возмутилась Мэри.
Муж взял ее за локоть:
— Пойдем, любовь моя, познакомимся поближе с нашей новой племянницей, пока ее мать занята.
Мэри неохотно позволила мужу усадить себя рядом с Ровеной, и разговор завязался.
Мойра в сопровождении Бюффона пошла наверх. У дверей комнаты Роберта ее ждал доктор Макферсон.
— Ему стало лучше?
Доктор устало улыбнулся:
— Да. Прошлой ночью я не поручился бы, что он выживет. Но в середине ночи температура спала и наступил кризис. Раненый еще не совсем вне опасности, но теперь наверняка пойдет на поправку.
Мойра прикусила губу, чтобы не расплакаться.
— Спасибо, доктор.
— Я оставлю его на попечении Бюффона. Он отличная сиделка.
Бюффон нахмурился, но открыл дверь.
— Мадам?
Мойра ожидала, что в комнате будет темно, но занавески были отдернуты и луч яркого солнца широкой полосой освещал кровать Роберта.
Роберт сидел в своем красном шелковом халате, откинувшись на высоко взбитые подушки. Он был чисто выбрит и аккуратно причесан.
Лицо по-прежнему оставалось бледным, а под глазами темнели круги.
— Бюффон не разрешил мне принимать гостей до тех пор, пока я не буду выглядеть презентабельно.
— Будь благословен Бюффон, потому что я не знаю, узнала бы я тебя без галстука.
— За время моей болезни он стал невыносимым занудой и вечно всем распоряжается. Впрочем, он всегда был таким. Мойра, сядь рядом. Нам многое надо сказать друг другу.
Ее вдруг охватили и робость, и почти потрясение от желания прикоснуться к нему. Она присела на краешек кровати.
— Какая огромная кровать!
— Да. На ней, не прикасаясь друг к другу, могут спать десять человек. Конечно, если двое из них не будут ты и я.
— К сожалению, у тебя привычка перетягивать одеяло на себя, — чинно сказала она, хотя хотела броситься ему на шею и прижать к себе.
— А ты храпишь — очень тихо, но все же. Так что мы квиты.
Какое же это было удовольствие — просто так болтать с ним, пусть и совсем не долго!
— Где Ровена?
— В гостиной, общается с твоей сестрой Мэри и ее мужем.
— Боже! Если Мэри здесь, то другие мои сестры наверняка не заставят себя ждать.
— Я не удивлюсь, если все они соберутся здесь еще до обеда.
— Тебе придется сообщить домоправительнице, чтобы она открыла несколько комнат и позаботилась об обеде.
— Мне? Роберт, я всего лишь гостья и…
— Нет. — Он прикрыл ладонью ее руку. — И это то, о чем я хочу с тобой поговорить, Мойра. Я не хочу, чтобы меня исключили из вашей с Ровеной жизни.
У Мойры сжалось сердце.
— Ты ее полюбил. Я поняла это, когда увидела вас вдвоем на чердаке в доме Энистона.
— Да. Когда я увидел ее, то сразу понял, что она — моя дочь, и мое сердце… — Он покачал головой. — Я никогда не задумывался над тем, что значит быть отцом. Я больше не буду тем, кем я был.
— У тебя открылись глаза?
— И только ты увидела это. Я люблю тебя, Мойра. Думаю, что я всегда тебя любил. Даже когда ты лгала о том, что ты русская принцесса, я хотел, чтобы ты была рядом. А теперь, когда я познакомился со своей дочерью, то уже не могу оставаться один. — Он притянул ее ближе. — Я купил этот дом в надежде найти место, которое я мог бы считать своим. Но без тебя и Ровены это всего лишь каменные стены, ничего больше.
Слезы жгли ей глаза.
— Но… быть родителем — это не всегда забавно. Иногда это очень трудно.
— Мы встретим трудности вместе.
— А если тебе это наскучит?
— Не думаю, — усмехнулся он. — Но если это случится, то тебе просто придется развлекать меня здесь, в моем будуаре.
Он начал целовать один за другим ее пальцы.
— А если Ровена заболеет или…
— …или у нас кончатся деньги, или моя семья захочет перебраться в этот дом, или случится еще миллион всевозможных вещей, мы и это встретим вместе.
Он погладил ее по щеке.
— Я люблю тебя, Мойра Макаллистер-Херст. Я отказываюсь жить без тебя. Если ты мне откажешь, я снова сделаю тебе предложение. А если ты уедешь из этого дома, я последую за тобой, как только смогу передвигаться.
— Ты все это серьезно?
— Серьезнее не бывает. Я могу умереть в любой момент, так что лучше скажи «да», пока не поздно.
— Да, Роберт Херст. Да, да, да.
Все эти многочисленные «да» затерялись среди поцелуев. Это была лишь часть из миллиона поцелуев, которые Мойра была намерена разделить с ним за все те счастливые годы, которые были у них впереди.