— Прекрасно! — сказала маркиза. — В таком случае лучше не откладывать это. Переоденьтесь, мы вас отвезем. Меня ждет машина…
— Я не нуждаюсь в том, чтобы мне указывали, как себя вести! И я не понимаю, зачем мне ехать с вами.
— Потому что это довольно далеко, — мягко произнесла маркиза де Соммьер, — а мой автомобиль стоит у ворот. Это избавит вас от лишних хлопот и трудов, которые вам совершенно ни к чему. Ведь вы очень устали! Или я ошибаюсь?
— Нет! Я… я больше не могу!
С этими словами она вдруг бросилась на канапе, из которого вылезали клочья черной шерсти, и зарыдала. Гостьи благоразумно не стали вмешиваться: было очевидно, что малышке нужно выплакаться.
— Пусть она успокоится, — шепнула тетушка Амели, — а вы взгляните, нет ли в доме чего-нибудь тонизирующего. Потом вы поможете ей собраться, и мы увезем ее с собой.
Старая дева метнула взор на бронзовые настенные часы, выглядевшие исправными:
— А мы знаем, что скоро полдень? Комиссар отправится обедать.
— Ну и что? Мы поступим так же. Хороший обед пойдет бедной девочке только на пользу… Она почувствует себя лучше и сможет выдержать визит в полицию.
— Будем надеяться, что она согласится, — пробормотала Мари-Анжелин. — С ней не так легко иметь дело.
— А вы вообразили, что она бросится нам шею, хотя час назад даже не знала о нашем существовании? О, не забудьте перед отъездом сказать водопроводчику, что с маникюром можно заканчивать. Он тоже имеет право на обед…
— Вот и все! — заключила тетушка Амели. — Дальше все пошло как по маслу. Малышка Отье в конце концов согласилась перекусить с нами, после чего мы отправились в полицейское управление, и она в результате… я бы сказала, весьма оживленной дискуссии… отозвала свою жалобу. Мы отвезли ее домой. Я предложила ей пожить с нами несколько дней в гостинице, чтобы отдохнуть от треволнений, но она отказалась: утверждает, что никак не может покинуть свой дом!
— Раз вы так долго общались с ней, быть может, вам удалось прояснить историю с кулоном? — спросил Адальбер. — Прежде чем отдать нас на поругание полиции, она показала нам портрет…
— Этой ужасной женщины! — промолвила План-Крепен, содрогнувшись.
— Вы в этом ничего не понимаете, деточка! И, главное, не знаете, что уродливая, но желанная женщина способна поработить мужчину надежнее, чем королева красоты. Несомненно, так и произошло со второй супругой дедушки Каролины. Между прочим, она обожала это украшение, с незапамятных времен называемое в семье кулоном, и перед смертью взяла с мужа клятву, что драгоценность похоронят вместе с ней, сохранив это в полной тайне. Тогда она будет уверена, что никто не потревожит ее вечный сон. Убитый горем супруг обещал, что выполнит последнюю просьбу своей жены. Когда он тоже скончался, Каролин, разбирая бумаги, обнаружила его дневник и таким образом узнала этот давний секрет.
— И она не потребовала эксгумации, хотя явно нуждается в деньгах? — с удовлетворением спросил Альдо. — Это героическая девушка!
— Полагаю, она обладает многими достоинствами, — задумчиво произнесла тетушка Амели. — Даже удивительно, что никто до сих пор не подумал жениться на ней, при ее-то внешности!
— Возможно, она сама этого не хочет! — вставил Адальбер. — Посмотрите на меня: целибат — мое призвание.
Морозини засмеялся:
— Не очень-то убедительное доказательство! Разве не был ты несколько раз опасно близок к отречению от своего драгоценного целибата?
— Как мило с твоей стороны напоминать мне об этом! Конечно, плоть слаба, но Господь оградил своего служителя от искуса! — нараспев произнес Адальбер, воздев к потолку молитвенный взор. — И я не устану благодарить его за это!
Сделав всего несколько звонков по телефону, Морозини сумел собрать тем же вечером в гостиной своей тетушки, что обеспечивало полную конфиденциальность, наиболее активных членов комитета: мадам де Ла Бегасьер, Оливье де Мальдана, генерала де Вернуа, леди Мендл и Квентина Кроуфорда, с которым маркиза была когда-то знакома, профессора Понан-Сен-Жермена, а также комиссара Лемерсье. Последний был крайне изумлен, но приглашение принял. Адальберу же пришлось вернуться в Париж, чтобы переодеться.
Полицейский для начала извинился за то, что дурно обошелся с ними, упирая главным образом на нехватку времени, поскольку убийца поставил ультиматум и оставалось всего два дня, чтобы отдать ему подлинную «слезу» королевы.
— Возможно, мы найдем ее скорее, — сказал Альдо.
— Стало быть, вы знаете, где она? — проворчал «дикобраз», и в глазах его вспыхнуло подозрение.
— Полагаю, что знаю, благодаря маркизе де Соммьер, пригласившей нас сюда. Сегодня утром она имела очень обстоятельную беседу с мадемуазель Отье…
Лемерсье тут же вскочил с кресла, словно подброшенный рессорой.
— Почему же эти дамы ничего не сказали мне, когда явились, чтобы вытащить вас из камеры?
— Зачем им было все вам рассказывать? — спокойно произнес шотландец в своей несколько тягучей манере. — Вы занимаетесь убийствами, комиссар, а не кражей украшения, которое, кстати, вернули. Кроме того, вы же здесь? Следовательно, не жалуйтесь, что вас обходят вниманием!
— Я сам удивляюсь: что я здесь делаю!
— Просто вы нужны нам, вот и все! — заключил Альдо, поблагодарив Кроуфорда улыбкой.
— Для чего?
— Для того, чтобы быстро получить от прокурора республики разрешение на эксгумацию. «Слеза», ставшая кулоном, должна находиться в склепе семейства Отье на кладбище Нотр-Дам.
Присутствующие, которых Мари-Анжелин обходила с подносом, предлагая шампанское, обменялись изумленными взглядами. Послышался возглас профессора:
— И эта… девица не предприняла попытки заполучить драгоценность? Видимо, она богата…
— Она дает уроки игры на фортепьяно, — сказала маркиза. — Судите сами!
— Хм! Тогда она идиотка… или великая душа! — бросил Понан-Сен-Жермен.
— Кем бы она ни была, — отрезал полицейский, — без ее согласия прокурор нам откажет. На вскрытие могилы необходимо согласие члена семьи!
За категоричным заявлением комиссара последовала пауза. Каждый взвешивал этот не подлежащий отмене приговор.
— Вероятно, надо попросить ее об этом? — предложила маркиза де Соммьер. — Я готова сделать это, поскольку мы уже познакомились. Мадемуазель Отье не любит покойницу, хотя никогда ее не знала. И если сказать ей, что она тем самым спасет одну… или несколько человеческих жизней, она вполне может согласиться…
— …отдать такое сокровище в руки шантажиста и вдобавок убийцы, не получив за это ни гроша, тогда как вы сами утверждаете, что она живет в довольно стесненных обстоятельствах? Вы грезите, дражайшая дама!