Спустя некоторое время Альдо позвонил по внутреннему телефону в комнату мадемуазель Отье. Трубку сняла План-Крепен: Каролин ушла прогуляться по парку.
— Попробую отыскать ее, мне нужно с ней поговорить, — поспешно сказал он, опасаясь, что любопытная кузина увяжется за ним.
Близость гостиницы к Трианонам и Деревушке королевы была не единственным ее преимуществом. Этим утром стояла чудесная погода. Солнце согревало листву и лужайки, по которым только что прошлись граблями садовники. Для посетителей выставки время еще не пришло, и парк наслаждался покоем… можно сказать, королевским! Гулять в нем было настоящим счастьем. Пение птиц обычно заглушало неприятный хруст гравия под ногами и надоевшие комментарии, чаще всего лишенные даже тени поэзии, которая одна могла бы передать красоту, изящество и величие этого уникального места, неотрывно связанного с историей. Чем изрекать банальности, лучше уж помолчать. Разве тишина — не лучший способ уловить далекие отзвуки времени?
Сначала он пошел по аллее, ведущей к обоим Трианонам, потом свернул направо, к любимому дворцу королевы, рядом с которым и увидел Каролин. Он восхитился тем, как прекрасно гармонирует с бежевыми камнями ее стройная фигурка в шелковом костюме, с развевающимся на ветру лазурным шарфом. Она шла медленным шагом, шелковистые волосы, вопреки нынешней моде, свободно струились по плечам, и Альдо пожалел о величавом размахе прежнего кринолина, хотя короткая юбка позволяла видеть ее восхитительные ножки…
Услышав шаги, она инстинктивно обернулась и впервые одарила Морозини искренней улыбкой.
— Я знала, что вы вернулись. Я видела вашу машину перед гостиницей. Мне стало легче, потому что я была очень встревожена.
— Чем, боже мой?
— Тем, что дом мог сделать с вами. Порой он бывает… ужасен.
Улыбка исчезла, губы дрогнули и скривились. Она хотела закрыть рот ладонью, но Альдо опередил ее: бережно взял за руку и поцеловал тонкие пальцы.
— Как в тот раз, когда вы сидели под зонтиком в саду? Так вот, мы с Видаль-Пеликорном провели очень спокойную ночь.
— Правда? Ничего не случилось?
— Ничего… точнее, ничего, кроме одного, совершенно невинного происшествия. Я расположился в вашей спальне, но гранитный взор дамы Флоринды раздражал меня. Тогда я снял портрет и поставил на пол, лицом к стене. Признаюсь вам с некоторым стыдом, на вашей постели я спал ангельским сном. Вдыхал аромат ваших духов, что, наверное, и оградило меня от дурных снов. Это было чудесно. А кошмар вернулся только утром, когда я увидел, что портрет вновь висит над кроватью.
— О господи!
Глаза ее вновь наполнились тревогой, и Альдо внезапно ощутил желание обнять ее, успокоить, передать ей свою силу. Но он удовлетворился тем, что взял ее под руку и предложил:
— Может быть, пройдемся? Здесь мы слишком на виду, а мне нужно поговорить с вами.
Она позволила вести себя, как потерявшаяся маленькая девочка. Альдо чувствовал, как дрожит ее рука. Девушка крепче прижалась к нему, и это еще больше сблизило их. Не говоря ни слова, они обогнули Малый Трианон слева, прошли вдоль искусственного озера и поднялись на небольшой холм, окруженный деревьями. На его вершине стояла элегантная мраморная ротонда с куполом на двенадцати коринфских колоннах и со статуей в центре. Внутри была скамья из белого камня, на которую они и сели. Лицо девушки осветилось улыбкой.
— Вы привели меня в храм Любви? Почему?
— Я задумался, и это получилось случайно. Увидел скамью и повел вас к ней без всякой задней мысли. Вам это неприятно?
— Вовсе нет! Я даже считаю… что здесь очень хорошо, — сказала она, с наслаждением вдыхая утренний воздух, уже прогретый солнцем.
— Я очень рад. Это поможет мне кое-что предложить вам, Каролин. Вы позволите мне называть вас так?
Девушка кивнула, и он продолжил:
— Каролин, даже если вам это кажется трудным, вам нужно отказаться от своего дома!
— Что за нелепая мысль! Мой дом переживает тяжелый период, и я стыжусь, что поддалась минутной панике.
— Вы пытаетесь найти разумные доводы, но не питайте иллюзий: этот дом опасен…
— Не надо преувеличивать! Вы только что сказали, что спали там ангельским сном!
— Мы с Адальбером пришли на одну ночь, и дом знал об этом. Я глубоко убежден, что вы не должны там жить… и Адальбер думает так же! Вам грозит безумие… или что-нибудь похуже…
— Не вижу, что может быть хуже…
— Смерть. В вашем возрасте это явно преждевременно…
— Повторяю, вы преувеличиваете, и я теперь жалею, что позвала вас на помощь. Взгляните на ситуацию здраво: если я откажусь от своего дома, то лишусь средств к существованию. Я живу не воздухом, а трудом.
— И вы можете давать уроки музыки только там? Мне кажется, если вы продадите дом, у вас будет достаточно средств, чтобы приобрести жилье. В этом городе очень просторные квартиры, вам хватит места и для пианино, и для мебели…
— Но там не будет ни сада, ни мастерской!
— Готов согласиться с первым доводом, но зачем вам мастерская? Вы так за нее держитесь? Она вам так дорога, что вы не замечаете ее… дьявольской атмосферы?
— Вы правы: я не люблю ее, но обязана сохранить. Как и все прочее. Это категорическое требование моего деда, который завещал все свое имущество мне. Если бы я отказалась, наследником стал бы мой кузен Сильвен.
— Вы, кажется, говорили, что ваш дед выгнал своего внучатого племянника, не пожелав больше видеть его?
— Да, конечно, но он отдал бы предпочтение ему, лишь бы помешать распродаже. И установил бы для него такой же запрет!
Каролин вдруг встала и посмотрела на Альдо. Глаза ее сверкали от гнева и и слез.
— И потом, какое вам дело До всего этого? Почему вы заботитесь о моем будущем? Мы познакомились случайно, и вы уже претендуете на то, чтобы руководить моей жизнью! По какому праву? Вы здесь не живете! Вы даже не француз! Вот и возвращайтесь к себе в Венецию, в ваш дворец, к жене и детям!
Она разрыдалась и рванулась прочь, но слезы туманили ей глаза: она споткнулась о корень дерева и упала бы, если бы Альдо не поддержал ее… и не прижал к себе.
— Даже если это правда, вам не стоило так говорить. Вы же не знаете моих мыслей. Бывает, что незнакомка проникает в вашу жизнь и внезапно занимает в ней определенное место. Все становится иным, чем прежде, и я понимаю, что не смогу жить спокойно, если вы будете страдать или… окажетесь в опасности! Нет, Каролин, хотите вы того или нет, я теперь думаю о вас… о вашем счастье!
Он обнял ее за плечи, и она не стала сопротивляться.
— А если… если это счастье зависит от вас? Если это необходимое условие?
Альдо на мгновение словно ослеп, опьяненный признанием юной красавицы. Он чувствовал, как дрожит прижавшаяся к нему Каролин — такая прелестная и притягательная! Как сладко было бы поддаться этому упоительному искушению, но что-то мешало ему потерять бдительность. Что-то или кто-то. И когда его губы уже готовы были прикоснуться к виску Каролин, он откинул голову назад и мягко отстранился от девушки.