Кора ехидно улыбается, когда стоит перед моей коллекцией.
Марио смастерил для меня полку. По каким-то своим подозрительным каналам он раздобыл дюжину миниатюрных колонок, о которых можно почти с полной уверенностью сказать, что прежде они составляли балюстраду какого-нибудь аристократического дома. Руджиеро – он в последнее время все чаще и чаще появляется у нас, дабы продемонстрировать Коре свою очередную новую подружку, – нарезал для меня стеклянные пластины, которые надежно покоятся на плоских срезах всех колонок. Витрина вмещает все мои сокровища, краденые и найденные, собранные и купленные.
Созерцая свою любимую раковину, я чувствую себя счастливой, поскольку так и не приняла решение в пользу какого-нибудь конкретного цвета, а выбрала всю палитру. Это многообразие видится мне символом жизненного богатства. Ну как же может художник, отказавшись от этого многообразия, сосредоточиться на черно-красно-белом!
Порой я сочувствую отцу, который до такой степени обкорнал свою жизнь, не сумев раскрыть собственное дарование. Свою любимую раковину я прихватила на могилу Хеннинга, в уголочке которой погребена и урна с прахом моего отца. И теперь эта раковина вместо камня лежит подле искусственных лилий, которые Эмилия приличия ради тоже водрузила на могилу.
Бела, конечно же, проявляет желание прихватить эту раковину.
– Не трогай, – говорю я, – это дедушкина раковина.
– Дедушкина? – переспрашивает мой ребенок.
Я целую его, и мы отправляемся в обратный путь. Всякий раз на этом пути мы проходим мимо сада, где растет старая ива. Ветви со светло-зелеными узкими листьями перевешиваются через ограду, и я неизменно пробую двигаться так, чтобы нежный юный побег задел мою голову. Но если мне случается прозевать верное место между стеной и тротуаром, я возвращаюсь и предпринимаю вторичную попытку (разумеется, если за мной никто не наблюдает). И тогда мне кажется, будто отец, мать и Карло гладят меня по голове, чего они, к сожалению, никогда не делали при жизни.
Путь до нашего дома недалек, однако передо мной лежит долгая дорога. Дойти до цели очень нелегко, зато точно известно, какова эта цель. Я хотела бы все простить моим умершим родителям.