25 апреля 1993 года. Москва.
ДОГОВОР
Дирекция музея Революционного восстания, именуемая в дальнейшем «Продавец», в лице руководителя – Бронштейна Лейбы Давидовича, действующего на основании Положения о культурно-просветительских учреждениях, с одной стороны и д`Антеса Георг-Карла Геккерена с другой стороны, заключили настоящий договор о нижеследующем:
1. Продавец продает личное имущество …
Аркадий зажал рот немцу, не дав ему вслух произнести имя вождя.
– Т..с..с!
Документ был составлен как насмешка над покупателем. Контрагентами сделки выступали два исторических героя из разных исторических эпох, революционер Троцкий из двадцатого века, и убийца великого поэта Пушкина, д*Антес из девятнадцатого века.
Со знающим историю можно было посмеяться, мол, шутка, мистификация, а лоху – что ж, не грех и впарить липу.
Аркадий приложил палец к губам.
– Ты что сдурел? Кругом КГБ! Тс…с.
Немец испуганно стал озираться. Холодная война и годы усиленной пропаганды вездесущих и всемогущих советских спецслужб сделали свое дело, не пропав даром. Достаточно было приезжему иностранцу показать на глазеющего на него с любопытством крестьянина выбравшегося первый раз в Москву, как несчастного туриста-западенца чуть не хватала кондражка. Так случилось и с нашим немцем. Он перестал вслух читать, а, подозрительно оглядевшись, углубился в тот раздел, где была обозначена цена сделки. Глаза у него полезли на лоб.
– 10.000 Десять тысяч у.е. Десять тысяч долларов?
– В рассрочку! В рассрочку! Вот видишь седьмой пункт. Мне в рассрочку на восемь лет. А тебе придется платить сейчас и сразу. Ферштейн?
Аркадий хотел взять договор обратно и потянул его к себе, но немец не отпускал документы.
– Бигляйтен экспертиза! Контрол!
– Еще чего! Деньги вперед! Не нравится не надо!
Но, видно было, что немец заглотнул крючок. Он вытащил лупу и стал разглядывать оттиск печати, сверяя ее с шапкой документа. В тот год народные умельцы уже научились делать любые печати. Первую проверку Аркадий прошел. Теперь немец подошел к шинели и стал ее ощупывать.
– Официр шинэл! Официр мантел!
Затем его заинтересовали сапоги. Он помял голенища в руке, посмотрел на стертую подошву и удовлетворенно изрек.
– Швайн.
– Сам ты, свинья! – Аркадий вырвал у него из рук сапоги, – А ну вали отсюда.
Но немец стал его успокаивать, поясняя, что он имел в виду дирекцию музея, которая продает национальные реликвии.
– Взят! Нимен! У миня будит свой музэй!
Сделка состоялась. Аркадию ничего не оставалось, как передать из рук в руки вместе с документами и гардероб вождя. Соседи видели, как он прятал в карман пачку с долларами. Когда ушел немец с огромным пакетом набитым старой одеждой, Аркадий отстегнул соседу слева и справа по сотенной купюре.
– За молчание. Столик возьмете до завтра?
– Естественно.
– О чем разговор.
Аркадий сунул руки в карманы брюк и смешался в разношерстой толпе. Пару дней он отлеживался на квартире, просчитывая свои очередные ходы. Однако, на следующий день слушок об удачливом соседе моментально расползся по Арбату. Когда Аркадий вновь появился на Арбате с остатками эксклюзивного товара, с нумерованной телогрейкой, к нему подошел крепыш с кабаньим загривком. Наглый немигающий взгляд победитовым наконечником сверлил Аркадия.
– Платить будешь лично мне, пятьдесят процентов с ежедневной выручки за помощь.
– Я согласен! – ухмыльнулся Аркадий.
– Вот и ладно, а то я думал тебя уговаривать придется, – бандит вытащил из кармана кожаной куртки только что начинавшей входить в моду огромный кулак со свинцовым кастетом, – А ты шустрый!
Аркадий за словом в карман не полез:
– Каким мама родила. Пятьдесят, так пятьдесят! Чего мелочиться! Я не жадный! Считай, договорились! По рукам!
Бандит заглотнул крючок и сдуру пожал руку Аркадию. Чуть подальше, метрах в десяти, как атлант в древнем Риме подпирала стену моральная поддержка рэкетира – два таких же мощных в плечах, внимательно наблюдающих за развитием действа молчаливых головореза. Они, видимо, посчитали, что первый лоб успешно завершил операцию и уже готовы были презрительно отвернуть в сторону бесцеремонные взгляды, когда Аркадий, как медноголового сазана подсек их лопухнувшегося самоуверенного приятеля.
– А раз договорились, постой тут, пока я за товаром сгоняю!..Да, сгони печаль с кустистых бровей, – наставлял он бандита. Отойдя, подальше Аркадий повысил голос: – Главное – улыбайся, рот растяни до ушей! Иностранцы любят, когда рожа лоснится, как после стопки блинов. – И, только оказавшись на приличном расстоянии, крикнул на всю улицу:
– Чао, бамбино, до вечера!..Доверяю!.. Я к пятидесяти процентам добавлю еще десять от себя. Торгуй!.. Не обижу!.. Мои ишаки всегда сытые!..
– Чего? – взревел разъяренный бандит. До него, медленно, но дошло, что над ним просто издеваются. Аркадий его передразнил:
– Чаво? Чаво? Вечером приду, отдашь пятую часть. Торгуй пока!
Два дня назад на всякий пожарный случай он доглядел в ближайшей в подворотне безопасные пути отхода. Арка, ведущая в глубину старого дворика, наглухо закрывалась железными воротами. Заржавленные петли и металлический засов Аркадий заранее смазал машинным маслом. Теперь, чтобы ни случилось, у него за спиной был надежный тыл и несколько минут в запасе, чтобы раствориться в толпе на параллельной улице.
Те десять процентов, которые добавил Аркадий, молодцам с волчьими загривками показались недостаточными, потому что они припустились за ним, сшибая прохожих. Он еле успел прикрыть ворота и задвинуть засов.
Оскорбленные бандиты вымещали свой гнев на ни в чем не повинном железе, проверяя крепость ворот и заодно прочность ботинок. Их, только-только нашедших такую доходную нишу и потеснивших конкурентов, прилюдно, на миру, на глазах лохов-продавцов, расположившихся с матрешками за соседними столиками, уели. Глядишь, завтра и остальные платить откажутся. А Аркадий громогласно подзуживал их с другой стороны железных влорот:
– Чоловик! Ты че товар бросил…. Иди работай, я ж тебе тридцать сребренников добавил.
С ответной стороны закрытых на засов ворот вспоминали всю ближнюю и дальнюю родню Аркадия до седьмого колена и грозились:.
– Ну, гад ползучий,… попадешься ты нам в руки!
– Клянусь, сукой буду,…достану из-под земли тебя!
Отойдя на несколько метров, Аркадий завел еще пуще клявшегося почем зря бандита:
– Верю твоему твердому слову! Ты – мужчина, значит, слово сдержишь! Обязательно букой будешь.
Бандиты видели, как Аркадий собственным ключом открыл боковую дверь в доме напротив и исчез за нею. Когда, наконец, ворота поддались, ловить уже было некого, Аркадия и след простыл. Бандиты естественно вернулись бы назад, достаточно на публику подопечную поработали, крутость показали и хватит. Что сделаешь, в любой работе издержки бывают.