— Подведем итоги, Анатолий Петрович. Мы приготовим электрет с перевернувшейся полярностью, он создаст постоянное поле. Усилим его мощным зарядом статического электричества — генератор Ван-де-Граафа у нас есть. Потом создадим второе поле — переменное, высокочастотное. Соберем установку так, чтобы поля перекрещивались. В одном из узлов перекрещивания поместим источник «заражения» — матвеевский нож. В другом узле — излучатель. Ультракоротковолновый, Вроде этакой клетки… Туда поместим ваших рыбок. Или собачек. Что угодно! Будем менять напряженность полей, искать угол между ними, будем искать, пока не добьемся… — Опрятин был возбужден как никогда. — Мы заставим нож передать свои свойства другому предмету!
Споря и перебивая друг друга, ученые принялись набрасывать на бумаге варианты будущей установки. Вдруг Бенедиктов отбросил карандаш и встал, хрустнув суставами.
— Нож, — сказал он. — Нужен нож. Без него ничего не выйдет. Вы плохо ищете, Николай Илларионович.
— Я уже трижды обшарил дно в том месте. — Опрятин помолчал. Потом спросил, понизив голос: — Есть у вашей супруги какие-либо основания препятствовать нашей работе?
— Препятствовать?.. Последнее время она усиленно уговаривала меня бросить опыты, вот и все. А к чему вы, собственно?..
— К тому, что нож не утонул. Сдается мне, Маргарита Павловна спрятала его.
— Не может быть! — Бенедиктов помрачнел. — Зачем ей прятать?
— А почему она отговаривала вас?
Бенедиктов не ответил. Он стоял перед электрокамином, алые отсветы легли на его хмурое лицо.
— В общем, предоставьте эту заботу мне, — сказал Опрятин. — Нож я добуду.
Прежде чем перейти к этим опытам, разрешите мне высказать надежду, что никто из вас не наделает беды, пытаясь их повторить для забавы.
М. Фарадей, «История свечи»
Они довольно часто ссорились и быстро мирились. Но эта размолвка была длительной, потому что система «раджа-йога» требовала уединения.
Теперь с «раджа-йогой» было покончено. Юра быстро набрал килограммы, потерянные в дни «совершенствования духа», купил новую, вызывающе яркую ковбойку и с ходу включился в институтский турнир по настольному теннису.
Он позвонил Вале, и ранним вечером они встретились, как обычно, на углу возле аптеки. Юра пришел с гитарой на плече, но Валя была так рада, что даже не сделала ему замечания.
От уличной жаровни шел соблазнительный запах жареных каштанов. Юра купил кулек и вручил его Вале. Она благодарно улыбнулась ему, и они пошли на Приморский бульвар.
Говорили о всякой всячине. Юра, не щадя себя, рассказал о печальном конце «раджа-йоги», и Валя смеялась, и жареные каштаны оказались замечательно вкусными.
Они сели на скамью у фонтана, подсвеченного сквозь воду цветными лампами. Юра взял несколько аккордов и тихонько запел на мотив известного романса из кинофильма «Бесприданница»:
Нежно вибрируют струны гитары,
Трепетно бьется ртутное сердце…
— Фу, какую чепуху ты поешь! — не выдержала Валя.
— Думал, тебе понравится. Ну ладно. — Он положил гитару на скамейку. — Как твои дела?
— Мои дела? Знаешь, Юрик, мне очень помогла рукопись Матвеева. Для раздела моей диссертации о Тредиаковском и реформе письменности…
— Твоя диссертация! Разве ты ее кончишь когда-нибудь?
— Несносная у тебя все-таки привычка — перебивать! — заметила Валя.
— Ну-ну, не будем ссориться, — сказал он примирительно. — Тем более что у меня побольше оснований обижаться.
— Вот как? — Валя вскинула на него недоуменный взгляд. — А конкретно?
Юра отнекивался, но она настаивала — ей необходимо было сейчас же выяснить отношения.
— Хорошо, — сказал он. — В конце концов, почему я должен молчать, когда ты любезничаешь с этим типом?
— С кем я любезничаю? — ледяным тоном спросила Валя.
— С Опрятиным. Может быть, ты скажешь, что не встречалась с ним?
— Да, встречалась. Ну и что же?
— Ничего. — Юра с хрустом разгрыз каштан и стал мерно жевать.
— Как это мило! — скороговоркой сказала Валя. — Ты не желаешь меня видеть, не подходишь к телефону и думаешь, что я обязана из-за твоих капризов сидеть взаперти…
— Я абсолютно не ревную, — официальным голосом сказал Юра.
— Не перебивай, пожалуйста!
С минуту они ожесточенно грызли каштаны.
— Главное — любезничаю! — сказала Валя сердито. — Я шла домой, он шел в ту же сторону. Поздоровался. Пошел рядом. Он очень приличный и знающий человек. И, между прочим, не ходит по улицам с балалайкой…
— С гитарой, — поправил Юра.
— С ним приятно беседовать…
— И в кафе сидеть, — вставил Юра.
— Да, мы ели мороженое. — Валя чуть порозовела. — А следить за мной — это просто отвратительно!
— Я и не думал следить. Ребята видели и рассказали. Мне это глубоко безразлично.
— Ах, тебе безразлично? Так знай, что он ко мне и в университет приходил, за рукописью. И еще раз потом пришел, принес рукопись. И вообще…
— Ты дала ему рукопись? — вскричал Юра.
— Он очень тепло отзывался о тебе…
— Зачем ты дала рукопись?!
— Не кричи, пожалуйста! Он хвалил тебя и Колю за то, что вы ловко расшифровали надписи на ящичках…
— Ты и это рассказала?
— А что такого? Секрет? Просто у вас какое-то предубеждение против этого человека.
— «Предубеждение»! — проворчал Юра. — А ты возьми Рекса: вполне объективный пес, а помнишь, как он зарычал на твоего друга? Он просто не может слышать запаха Опрятина.
— Во-первых, он никакой не мой друг! А во-вторых, при чем тут Рекс?
— Ты разве не знаешь? Собаки здорово разбираются в людях. На хорошего человека воспитанный пес никогда не зарычит, будь спокойна.
— Убийственный аргумент! — Валя засмеялась.
— Конечно, дело не в Рексе, — сказал Юра. — Понимаешь, Опрятин вьюном вьется вокруг того случая…
Тут он осекся и не пожелал дальше рассказывать. Но Валя была любопытна и настойчива.
— Ладно, — сказал Юра. — Только учти — не для распространения. Хоть секрета особого нет…
Валя нетерпеливо закивала.
— Помнишь, мы шли на яхте, а с теплохода свалилась женщина?
— В красном сарафане? — оживилась Валя. — Явная психопатка. Даже спасибо не сказала.
— Только смотри при Николае не поноси ее. Он… как бы выразиться… В общем, хорошо к ней относится — кажется, есть такой термин.