– Хорошо еще, что не бросили в пруд...
– Наверное, это было чересчур даже для их трусливой совести. Но ты только подумай – если бы не эта малышка, мы бы еще долго искали могилу! Такая трогательная забота, такие трогательные цветы... Я теперь прямо-таки стыжусь того, что нам придется сделать...
– Я с тобой совершенно согласен, но выбора у нас нет. Постараемся как можно лучше уничтожить следы своего пребывания здесь. Эта девочка, должно быть, грезит о незнакомце, покинутом всеми в своей романтической могиле. Нам незачем разрушать ее мечту. Что до рубина, – если, конечно, он здесь, в чем я уже начинаю сомневаться, – Джулио будет только спокойнее, после того как мы избавим его от этого камня.
Вечер не принес с собой прохлады. Вслед за ним наступила темная, тяжелая, душная ночь. Адальбер остался на месте, а Альдо тем временем вернулся в гостиницу и сообщил Иоганну, что фермер, с которым они успели, подружиться, приютит их на эту ночь у себя.
– Не беспокойтесь, завтра мы вернемся!.. Мне хотелось бы только, чтобы вы мне дали пару бутылок вашего замечательного «Старого мельника», я подарю их нашему хозяину.
Унылая физиономия трактирщика, испугавшегося конкуренции, мгновенно прояснилась. Он предложил прихватить еще и бутылочку сливовицы – «здесь такую очень любят!» – от которой Альдо не стал отказываться. Погрузив напитки в корзину, он, прежде чем вернуться к Видаль-Пеликорну, заглянул еще к зеленщику и накупил персиков и абрикосов. С этими запасами друзья дождались наступления ночи, с опаской поглядывая на небо, по которому медленно плыли черные тучи...
– Если все это прольется на нас, быть нам мокрыми до нитки! – вздохнул археолог.
– Трактирщик посоветовал мне прихватить наши плащи. Они весьма пригодятся нам утром... ну хотя бы для того, чтобы скрыть, в каком мы виде.
И все же пока ни отдаленный гром, ни беглые сполохи не предвещали ливня. Вскоре совсем стемнело. Друзья одним и тем же движением бросили окурки, взялись за инструменты и направились к месту, где им предстояло завершить их жутковатую работу. Подойдя к могиле вплотную, они зажгли потайные фонари – совсем без света обойтись было невозможно.
Меньше всего опасений им внушала плита, она просто лежала на земле, и поднять ее не составляло труда.
Зато дальше надо было копать. Альдо и Адальбер, перекрестившись, приступили, сменяя друг друга, к этой каторжной работе.
– Не исключено, что с гробом придется еще труднее, – пробормотал Альдо. – Тиковое дерево не поддается гниению и довольно тяжелое... Венеция на таком стоит.
– Все зависит от глубины.
Но им опять повезло. Видно, монахи, спеша избавиться от нехристя, сделали свое дело на скорую руку. Они удовольствовались тем, что слегка забросали гроб землей, рассчитывая на исключительные достоинства древесины и на каменную плиту, которые наверняка помешают диким лесным зверям добраться до тела. Друзья успели углубиться примерно на метр, когда заступ в руках Адальбера наткнулся на что-то твердое.
– Кажется, есть!
Работая упорно, но предельно осторожно, они постепенно высвободили длинный черный ящик. Адальбер опустил к нему фонарь: на крышке высветился императорский герб из потускневшего металла. И опять им улыбнулась удача: крышка удерживалась лишь собственным весом да проржавевшими железными крючками, с которыми археолог легко справился при помощи зубила и кусачек.
– Может быть, нижние и ломать не надо, – сказал Адальбер. – Спускайся, мы приподнимем крышку, ты ее подержишь открытой, а я тем временем поищу...
Доведись им прожить еще тысячу лет, ни Альдо, ни Адальбер не смогли бы забыть того, что им открылось. Они ожидали увидеть кости, но их взорам предстало почерневшее, иссохшее тело молодого человека необычайной красоты. Труп, видимо, был завернут в широкий, бархатный пурпурный плащ, шитый золотом. Теперь же он превратился в реденькое изодранное красноватое покрывало, лишь кое-где сохранились более плотные куски под почти не потускневшими золотыми узорами.
– Видно, алхимикам Рудольфа II удалось раскрыть некоторые рецепты египтян, – прошептал Адальбер, чьи длинные пальцы тем временем легко и привычно шарили под прозрачной тканью, покрывавшей тело.
И внезапно в скудном свете фонаря блеснула кровавая вспышка: рубин был здесь, подвешенный на золотой нашейной цепочке, и, казалось, смотрел на них, словно раскрывшийся во мраке ночи красный глаз...
Какое-то время друзья потрясенно молчали. Наконец Адальбер пробормотал охрипшим голосом:
– Послали тебя... Ты должен его взять. А я подержу крышку.
Альдо неуверенно протянул к трупу ставшую вдруг ледяной руку. Мягкими и осторожными движениями он нащупал застежку и расстегнул замочек, но цепочку трогать не стал, лишь снял подвеску, спрятал ее в карман, а взамен достал узкий плоский сверточек и развернул его: там оказался красивый нагрудный крест из золота с аметистами, Альдо повесил этот крест, купленный у антиквара в богатом квартале Будейовице, на место рубина.
– Я освятил его, – пояснил Альдо.
Затем он поправил, как мог, обрывки ткани, перекрестил тело и помог Адальберу положить на место тяжелую крышку. Не сговариваясь, друзья в один голос прочитали «De profundis». Оставалось лишь засыпать могилу...
Вскоре плита, а за ней и цветы юной незнакомки легли на прежнее место. Непосвященный человек ни за что не догадался бы, какую титаническую работу проделали здесь эти двое.
Совершенно обессилевшие, они рухнули на землю и лежали, приходя в себя, пока не утихло отчаянное сердцебиение. И тут где-то прокричал петух.
– Неужели мы всю ночь здесь провели? – удивился Адальбер.
И, словно небо ждало лишь этого сигнала, этих нескольких слов, оглушительный раскат грома раздался над их головами. В ту же минуту ослепительно вспыхнула молния, и тучи наконец прорвало. На землю хлынули потоки воды.
Хотя друзей защищали кроны деревьев, оба в одну минуту промокли насквозь. Впрочем, они и не думали прятаться от ливня, а наоборот, с каким-то дикарским удовольствием подставляли себя под струи воды, словно принимали новое крещение. После такой жары и такого труда это было чудесное ощущение...
– Уже светает, – опомнился наконец Альдо. – Пора возвращаться.
До машины друзья добрались по колено в грязи, но зато тела уже не хранили ни малейшего следа страшной работы, которую им пришлось проделать. Они разделись донага, разложили вещи, как могли, на заднем сиденье, завернулись в плащи и мгновенно уснули.
Они пробудились поздним утром; Дождь все еще лил. Мир вокруг казался однообразно серым и мокрым, но оба чувствовали себя бодро.
– Брр! – Адальбер встряхнулся. – Я зверски голоден. Мне необходим завтрак, а главное – крепкий кофе.
Альдо не ответил. Он развернул платок, вытащил рубин и теперь разглядывал его, положив на ладонь. Великолепный камень чудесного оттенка, оттенка голубиной крови, был, наверное, самым красивым из четырех, которые им удалось найти.