– Если бы тебя за одну ночь два раза подряд стукнули по голове, ты бы тоже видел жизнь в менее розовом свете. Что же касается неприятностей, их хоть отбавляй...
– Пойдем в бар, выпьем по стаканчику, и ты мне все расскажешь!
В баре почти никого не было, и два друга, устроившись за столиком под сенью пальмы в кадке, смогли спокойно поговорить. Точнее, говорил Альдо, а Адальбер потягивал коктейль, время от времени шмыгая носом. Причем так часто и громко, что Морозини, которого это начало раздражать, спросил в конце концов, не простужен ли он.
– Нет, но я только что открыл, что шмыганье носом способно выразить любые оттенки чувств: печаль, презрение, гнев и Бог знает что еще. Так что я тренируюсь... Тем не менее мы действительно – особенно ты – оказались в трудном положении. Совершенно бредовая история, но я просто аплодирую тебе за твою выдержку с этим гангстером. Ты правильно сделал, что подыграл ему, и я даже спрашиваю себя, не поможет ли это нам схватить всю шайку.
– Думаешь?
– Да конечно же. То, что Ульрих действует в одиночку, нам весьма на руку. О чем мы еще можем мечтать, если не о том, чтобы натравить одну шайку на другую?
– Согласен, но что будет с Анелькой?
– Ставлю свою рубашку против морковного огрызка, что ее никто не держит в плену. Этот тип просто блефует. Он воспользовался благоприятными обстоятельствами, и я на твоем месте не стал бы терзаться сверх меры.
– О, но я вовсе не терзаюсь «сверх меры»! Я просто боюсь сделать ошибку, жертвой которой может оказаться она. Ну а теперь скажи, как ты представляешь себе развитие событий?
– В ближайшее время предлагаю тебе разделить обязанности. Ты мог бы встретиться с прекрасной Дианорой и попытаться ее образумить. Тем временем я узнаю, по-прежнему ли в Цюрихе Вонг и известно ли ему, где сейчас находится Симон.
– Зачем он тебе?
– Узнать, есть ли у него копия рубина, такая же точная, как копии сапфира и алмаза. Сейчас самый подходящий момент для того, чтобы нам ее передать.
– Разумеется. Но ты забываешь, что сегодня рубин должны отдать ювелиру, чтобы тот изготовил для него великолепную оправу, достойную его новой владелицы.
– Однако прежде чем он этим займется, должно же пройти несколько дней? Надо постараться произвести подмену у ювелира. Если мы получим копию, нам, думаю, не составит никакого труда уговорить Кледермана или его жену, чтобы нас повели полюбоваться этим чудом. Я только что приехал, и сгораю от желания на него взглянуть...
– И ты думаешь, что сможешь подменить камень под носом у трех или четырех человек?
– Господи... ну конечно же. Что-то подсказывает мне, что в этот момент меня охватит вдохновение, – проговорил Адальбер, поднимая к потолку совершенно ангельский взгляд; – Хотя, разумеется, я предпочел бы, чтобы госпожа Кледерман проявила благоразумие и согласилась на твое ожерелье.
– Будь по-твоему. Я предприму еще одну попытку, хотя сильно сомневаюсь в успехе. Если бы ты видел, как она смотрела на рубин...
– Попытайся, по крайней мере, узнать, кто ее ювелир! Мы навестим его. По логике вещей, это должен быть Бейер, но мастеров такого уровня здесь несколько.
– Договорились. Завтра схожу к ней в такое время, когда Кледерман предположительно должен быть в банке. Я возьму с собой ожерелье, и мы посмотрим, что получится. А сегодня вечером, если хочешь, поужинаем вместе, и я пораньше лягу спать. Советую тебе сделать то же самое. Наверное, дорога тебя утомила?
– Меня? Я чувствую себя свежим как огурчик. И даже подумываю, не навестить ли мне Вонга сегодня же ночью. У нас не так много времени, и чем меньше мы будем его терять, тем лучше...
Альдо не пришлось долго раздумывать над тем, какой час будет наиболее благоприятным для его беседы с Дианорой: на подносе с его завтраком, между хлебной корзинкой и вазочкой меда, виднелся длинный конверт из плотной бумаги. В нем лежало написанное по всем правилам приглашение прийти к пяти часам на чай на виллу Кледермана.
– Наконец хоть что-то определенное! – прокомментировал это событие Видаль-Пеликорн, вернувшийся из своей ночной экспедиции с пустыми руками. – Я уже было начал думать, что Бог Израиля настроен против нас!
– Ты никого не застал у Вонга?
– Даже кошки. Ставни закрыты, двери заперты, а все вместе залито дождем. Я снова пойду туда после обеда и попытаюсь что-нибудь узнать у соседей. В Гельвеции корейцы не так уж часто встречаются. Кто-нибудь должен был заинтересоваться его приходами и уходами.
– Может быть, он уехал к Аронову?
– Если дом пуст, я это выясню. Не исключено, что вчера вечером Вонг был дома, и просто меня не услышал.
– И ты не попытался войти? Обычно двери не оказывают тебе длительного сопротивления.
– Если Вонг уехал, я понапрасну потерял бы время. И потом, лучше немного осмотреться днем, прежде чем браться ночью за какое-нибудь дело.
– В зависимости от того, что ты сегодня узнаешь, может быть, сходим туда вечером вместе...
Ровно в пять часов Морозини вышел из такси у знакомого уже ему подъезда. Дождь тоже не преминул явиться на эту встречу, и церемониал прошлого вечера двигался по накатанным рельсам до самого верха лестницы. Зато там дворецкий вместо того, чтобы направиться к рабочему кабинету банкира, свернул влево и распахнул перед гостем двойную дверь: госпожа ожидала его светлость в своих личных апартаментах.
При этих словах князь слегка нахмурился, но вскоре успокоился: безупречно выдержанный в стиле Людовика XVI салон, куда его провели, больше напоминал музей, чем будуар, располагавший к проявлению слабостей. И женщина, вошедшая в комнату пять минут спустя, в полной мере соответствовала чуть жеманной роскоши обстановки. Она была в платье из облачно-серого крепа с длинными рукавами и драпировкой, переходившей в повязанный вокруг шеи в шарф, на фоне которого очень красиво выглядело тройное ожерелье из мелкого жемчуга, такой же жемчуг украшал ее ушки. Никогда прежде Альдо не видел Дианору одетой так строго, но он вспомнил, что протестантский Цюрих вынуждал своих католических детей, пусть даже и миллиардеров, к несколько чопорному поведению.
Дианора протянула гостю царственную руку, отягощенную драгоценными перстнями, и одарила его насмешливой улыбкой.
– Как мило с вашей стороны, дорогой друг, принять мое столь неофициальное приглашение!
– Не стоит извиняться. Я как раз собирался, сударыня, просить вас о встрече. Мне нужно поговорить с вами...
– Говорят, великие умы всегда найдут общий язык. Сейчас подадут чай, и мы спокойно все обсудим.
Они вели обычный светский разговор ни о чем, пока дворецкий, сопровождаемый двумя горничными, не поставил перед Дианорой чайный поднос с сервизом из позолоченного серебра и саксонского фарфора и множество тарелочек с бутербродами, печеньями, пирожными и шоколадом – угощения хватило бы человек на десять.