Шлепнулась на мягкое сено. Открыла глаза и осмотрелась.
Свет проникал на чердак через многочисленные щели и небрежно заколоченные окна. Пол был чисто выметен, сено под окном прикрыто мешковиной. На стене висел старенький телефон. Совсем негодная мебель, которую сюда год за годом выставляли дачники, была подремонтирована и расставлена.
Чердак выглядел обитаемым!
На полках выстроились мотки веревок, фонарь, самодельные шпаги и луки, даже настоящий арбалет и всамделишная подзорная труба. Под большой прорехой в крыше стояло штурвальное колесо. Стену украшала карта поселка, вся испещренная загадочными знаками, из-под карты высовывался краешек обычной школьной тетрадки.
Девочка вытащила ее и внимательно оглядела — ни имени ученика, ни класса и школы нет. Открыла первую страницу — писали химическим карандашом, разборчивым, твердым и очень знакомым почерком. Надо сравнить. Сердце забилось чаще, когда она разворачивала записку, — точно! В тетрадке писал пока незнакомый ей Тимур!
Она принялась читать. На многих страницах рассказывалось про какое-то стародавнее и непонятное братство. Которое должно «блюсти тайну», «изъясняться знаками», «противостоять Великому Злу на невидимом фронте», «нести в мир свет истинного знания», «славить братство добрыми делами» и «по мере сил помогать простецам»…
Женька мало что поняла — как фронт может быть невидимым? Зачем прятаться, если делаешь добро? Что еще за секретный ликбез разносит «свет знания»? И главное — кто такие простецы? Ясно, что какая-то ущербная категория граждан, причислять себя к которой ей не хотелось. Странная, очень странная тетрадка! Лучше вернуть ее на место.
Плохо, что нельзя написать папе и все рассказать. Он-то наверняка знает, кто такие «простецы» и где проходит линия «невидимого фронта»…
Женька вспомнила открытое отцовское лицо, улыбку, сильные руки. Если бы полковник Александров был здесь, он бы подбросил ее высоко-высоко. А потом сказал, что Тимур — никакой не царь или санкюлот, а обыкновенный советский школьник, который тоже готовится к переэкзаменовке по истории. Наверняка он скоро придет сюда со связкой толстенных учебников. Ей просто надо немного подождать.
Вот так будет лучше всего.
Сразу стало легко и весело, девочка подошла к штурвалу:
— Лево руля! Так держать. Курс на невидимый фронт! Папа, мой бриг идет прямо к тебе! — командовала Евгения.
Завертелось рулевое колесо — сработала сложная система проводов — веревки натянулись и загудели, как канаты в бурю на настоящем морском судне. Она так увлеклась, что не заметила, как появилась и исчезла в просвете между досками мальчишеская голова, блеснули стекла очков.
Вдруг хрипло зазвонил телефон, она уже потянулась к трубке, но тут же отдернула руку — кто-то больно хлестнул ее ивовой веткой.
— Ты что! Прекрати орать про невидимый фронт — это военная тайна! — Рядом непонятно откуда возник аккуратно одетый мальчишка и стал оттаскивать наглую девчонку от штурвала. — Дед говорит, всякое упоминание чревато!
— Ты кто такой? Чем оно чревато? Это наш сад! — Женька отпихнула наглого мальчишку и пригрозила: — Сам уходи отсюда — а то я тебе свешу такую плюху…
Телефон продолжал захлебываться звонком, по праву хозяйки девочка первой схватила трубку и ответила:
— Алло! — удивительно, что в таком месте работает телефон, подумала она.
— Какой балбес подает дикие сигналы и обрывает провода? — кричал в трубке звонкий и резкий голос.
— Это не балбес, — обиделась девочка. — Это я — Евгения!
— Сумасшедшая девчонка! — вознегодовал тот же голос. — Брось трубку и беги прочь со всех ног! — В зеленых ветвях мелькали стриженые мальчишеские головы, пилотки и тюбетейки.
Испуганная девочка попятилась к чердачному окну, а мальчишка-очкарик еще и подтолкнул ее, крикнул вслед:
— Беги, беги быстрее, а то сейчас примчится Тимка и задаст тебе трепку!
Она свалилась прямо в высокую траву, раньше чем ее успели заметить подоспевшие мальчишки. Помчалась к дому, заперлась и просидела почти до заката, так и не решив — стоит ли рассказывать сестре о самозваных обитателях сарая.
Почти весь день Ольга провела на берегу реки. Летом на пляже у маленькой речной пристани собиралось большинство дачников. Белокожая Ольга разложила полотенце в тени большого платана и стала читать книгу. Потом искупалась, съела мороженое — ребятишки плескались в теплой воде, няньки и бабушки пытались вытащить их на берег, пенсионеры шуршали газетами. У шлагбаума дежурил милиционер. Хулиганистого вида подростки прыгали в воду с мостков и плавали наперегонки.
Только ее новый знакомый так и не появился среди отдыхающих.
Ольга, разочарованная и заскучавшая, встряхнула полотенце, оделась и отправилась в колхозный магазин за керосином. Пора было возвращаться домой.
Когда Женя все же решилась выбраться на веранду и приготовить чай, из дома напротив — того самого, где она провела беспокойную ночь и набедокурила с утра, — вышел и направился к их даче вальяжный Некто: тот самый, который вчера вечером подсказал ей, как быстрее попасть на дачу. Только сегодня незнакомец сменил безупречный костюм на шелковую рубашку и жилет. Через его руку было переброшено легкое летнее пальто, а глаза прикрыты темными очками.
Незнакомец остановился у калитки и окликнул ее с непривычным акцентом:
— Эфгения?
Женька заерзала на стуле — выходит, она устроила разгром на даче у этого приятного человека? Очень нехорошо получилось. Наверное, надо во всем признаться и попросить извинения. Пионеры всегда говорят правду! Но вдруг дяденька нажалуется сестре, а Ольга напишет отцу? Девочка вскочила со стула и гордо встала на крыльце:
— Я — Евгения. Только мне сестра запретила разговаривать с незнакомыми. Вот.
— Но все знакомые когда-то были незнакомыми? — резонно заметил Некто. — Если вы будете молчать — мы никогда не сможем познакомиться.
Долго молчать было совсем не в Женькином характере, и она кивнула.
— Ваша сестра дивно поет оперные партии…
— Ни в какой опере она не поет, она учится по железобетонной специальности! Ей скоро сдавать экзамен, надо готовиться, а не разгуливать. Срежется!
— Как жаль. Такой прекрасный, чистый голос… Скажите, где она сейчас?
— Не знаю, — пожала плечами Женя, — Ольга, дорогой товарищ, старшая и мне не отчитывается. Другое дело, если бы здесь был папа…
— Ваш папа военный?
— Да, — утвердительно кивнула девочка и подошла к калитке. Кричать про отца на всю улицу, может, и не следовало, но ей очень хотелось похвалиться. — Он командует бронедивизионом и сейчас на фронте, только я не знаю, где именно.
— Послушайте, я могу войти и подождать Ольгу? Пригласите меня?