По улице короткими перебежками передвигались бойцы, останавливаясь, чтобы выстрелить или кинуть гранату.

— Вон там — отряд лейтенанта Хендри.

С противоположного конца, но так же пригибаясь и останавливаясь, бежали люди. Брюс разглядел среди них Уолли. Он держал винтовку у бедра, и все его тело сотрясалось от выстрелов.

Как птица, взлетающая перед охотниками, один из шуфта, с перекошенным от ужаса лицом, выскочил из-за угла бакалейной лавки и побежал по улице, безоружный, опустив голову и размахивая руками в такт шагам. Казалось, он не бежал, а плыл. Его ярко освещали языки пламени, выбрасывая впереди него причудливую тень. Когда его настигли пули, он зашатался, молотя воздух руками, словно отбиваясь от роя пчел. Пули громко впечатывались в его тело, поднимая облачка пыли от одежды. Раффи тщательно прицелился и выстрелил туземцу в голову.

— Их должно быть больше, — сказал Брюс. — Где они прячутся?

— Думаю, в штаб-квартире.

Керри перевел взгляд на здание «Юнион миньер». Хотя в окнах не было света, ему показалось, что он заметил движение. Оглянулся назад — четверо солдат и Уолли плотной группкой бежали по улице.

— Хендри, осторожнее! — крикнул Брюс. — Справа, из штаба!

Поздно — из темных окон полыхнул ружейный огонь, и маленькая группка рассыпалась.

Брюс и Раффи выстрелили вместе, выбив окна и опустошив всю обойму. Перезарядив винтовку, Керри посмотрел туда, где только что бежали его люди: Уолли, единственный оставшийся на ногах, быстро пересек взрытую пулями дорогу и вбежал на террасу.

— Ты ранен? — спросил Брюс.

— Ни царапины. Эти ублюдки и в гандон не попадут, — вызывающе крикнул Уолли. Его голос громко прозвучал во внезапной тишине. Хендри выбросил пустой магазин из винтовки и вставил новый. — Ну что, — прорычал он, — дайте мне сюда этих ублюдков.

Он поднял винтовку, положил дуло на перила, а сам скрючился и стал стрелять короткими очередями по окнам.

— Вот этого я и боялся. — Брюс повысил голос, стараясь перекричать грохот выстрелов. — В самом центре города засела кучка упрямцев — должно быть, человек двадцать. Чтобы их оттуда выбить, уйдут дни. — Он с тоской посмотрел на крытые брезентом автомобили, стоящие на станционном дворе. — Как только они сообразят, что нам нужно, тут же подобьют цистерну и уничтожат грузовики.

Пламя пожара играло на блестящем желто-красном боку бензовоза — таком большом и уязвимом на открытом месте. Достаточно всего одной пули, чтобы прекратить его зачарованное существование.

«Нужно действовать немедленно», — решил он.

Остатки группы Уолли укрылись в тени здания штаба и вели ожесточенный огонь. Люди Брюса пробрались на верхние этажи гостиницы и заняли позиции у окон.

— Раффи. — Брюс тронул его за плечо. — Берем четверых, обходим штаб с другой стороны. Вон от того дома до стены штаба всего двадцать ярдов по открытой местности. Как только мы до нее доберемся, они нас уже не достанут, а мы сможем забросить в окно гранаты.

— Эти двадцать ярдов больше похожи на двадцать миль, — пробормотал Раффи, но, взяв мешок с гранатами, пополз к двери.

— Пойди выбери четверых, — приказал Брюс.

— Хорошо, босс. Мы подождем вас в кухне.

— Хендри, слушай меня.

— Угу.

— Как только я добегу вон до того угла, я махну тебе рукой. Мы будем готовы выйти. Прикрывай нас, как только можешь, чтобы они головы не высунули.

— Ладно, — ответил Уолли и выпустил еще одну короткую очередь.

— Смотри в нас не попади.

Уолли взглянул на Брюса и лукаво улыбнулся:

— Все бывает, сам знаешь. Ничего не обещаю. Ты так хорошо выглядишь в прицеле.

— Шутки в сторону, — сказал Брюс.

— А кто шутит? — ухмыльнулся Уолли.

Брюс нашел Раффи и четырех солдат на кухне.

— Пошли, — сказал он и повел их через задний двор, по переулку, полному тяжелого зловония, потом за угол и через дорогу, к домам позади штаба. Тут они остановились и сгрудились, чтобы собраться с духом. Брюс прикинул на глаз расстояние.

— Недалеко, — сказал он.

— Это как посмотреть, — проворчал Раффи.

— На эту сторону выходят всего два окна.

— И двух достаточно, а сколько вы хотите?

— Помни, Раффи, умираем всего один раз.

— И одного хватит, — сказал Раффи. — К чему разговоры, босс? От них только живот болит.

Брюс слегка выдвинулся из тени и замахал рукой в направлении гостиницы. Ему показалось, что с дальнего конца террасы ему замахали в ответ.

— Ну, все разом! — сказал он, глубоко вдохнул и, на секунду задержав дыхание, ринулся на улицу. И тут же почувствовал себя маленьким, совсем не храбрым и совершенно не защищенным. Казалось, что ноги движутся медленно, а сам он стоит на месте. Черные окна смотрели на него.

«Вот сейчас, — думал он, — вот сейчас ты умрешь».

«Куда, — крутилась мысль. — Только не в живот. Господи, прошу тебя, только не в живот».

Цепенеющие ноги несли его дальше, оставалось всего полпути.

«Еще десять шагов, — думал он. — Еще совсем чуть-чуть осталось. Только не в живот, Господи, только не в живот». Все тело сжималось в предчувствии беды, живот втянулся внутрь.

Внезапно окна ярко вспыхнули белыми квадратами на фоне черной стены, посыпались стекла — и снова стало темно. Дым струился из выбитых оконных проемов, а в ушах все еще звучало эхо взрыва.

— Граната! — недоумевающе закричал Брюс. — Кто-то взорвал там гранату!

Он добежал до задней двери, ворвался в кабинет, кашляя от дыма и стреляя туда, где замечал хоть какое-то движение.

В полумраке у стены лежало что-то длинное и белое. Тело. Тело белого человека. Брюс подошел ближе и вгляделся.

— Андрэ, — сказал он. — Де Сурье. Он бросил гранату.

Керри опустился на колени перед телом.

17

Скрючившись нагишом на бетонном полу, Андрэ умирал. Внутреннее кровотечение высасывало из него жизнь каплю за каплей. Он слышал разрывы гранат Брюса, стрельбу на улице, топот бегущих ног. Потом крики и стрельба послышались совсем рядом — в комнате, где он лежал.

Он открыл глаза. У каждого окна, пригнувшись, сидели люди, а комната почти скрылась за пороховым дымом оглушительно стрелявших ружей.

Андрэ было холодно. Холод пронизал его насквозь. Даже руки, лежавшие на груди, были холодными и тяжелыми. Только живот оставался теплым — и непомерно раздулся.

Чтобы подумать, он прилагал усилия; мозг тоже стал холодным, а грохот выстрелов сбивал с мысли.

Он смотрел на людей, скрючившихся у окон, и постепенно его тело стало терять вес. Ему казалось, что он парит над полом и смотрит на комнату сверху. Веки тяжело упали. Он с силой поднял их и устремился вниз, к своему телу.