— Есть, господин лейтенант, — отозвался толстый часовой.
Взгляд Киллера вновь уперся в Себастьяна. Казалось, будто лейтенант вот-вот что-то скажет, но он раздумал и, пригнувшись, вышел в дверь.
От отданного Киллером приказа Себастьян словно окаменел. Толстый часовой скорчил недовольную гримасу.
— Вот же деловой, черт. — Он еще раз посмотрел на ту самую полку. — Лежат себе и лежат. — Подойдя поближе, он что-то машинально подправил, а затем поинтересовался у часового, стоявшего возле двери: — Ушел Киллер?
— Да. Спустился в лазарет.
— Слава Богу! — буркнул толстяк. — Черта с два я буду терять полчаса, чтобы перекладывать здесь все с места на место. — Ссутулившись и приподняв плечи, он скроил мучительно-напряженную физиономию. Раздался похожий на завывание волынки звук, и часовой расплылся в расслабленной улыбке.
— А это — в честь лейтенанта Киллера, храни его Господь!
Темнело. Температура упала всего на несколько градусов, но в сочетании с легким бризом это создавало впечатление вечерней прохлады. Завернувшись поплотнее в накидку, Себастьян медленно плелся в цепочке туземцев, вившейся по палубе германского крейсера и далее — через борт к ожидавшим их катерам.
После тяжелого дня он был настолько измотан как физически, так и морально, что, спустившись по трапу, занял место в катере в состоянии полного отупения. Когда катер, отчалив, направился по протоке к расположенному на ближайшем острове лагерю, Себастьян смотрел на «Блюхер» таким же безучастным взглядом, как и сидевшие возле него на дощатом полу люди. Он машинально отметил, что катер комиссара Фляйшера стоял пришвартованный к крейсеру.
«Хорошо бы жирная свинья была еще на борту, когда все взлетит на воздух, — устало думал он. — Будем надеяться, что так оно и будет».
Откуда ему было знать, кого еще Герман Фляйшер привез с собой на крейсер? Когда пришел катер и Розе Олдсмит было лично комиссаром предложено подняться по трапу на борт, Себастьян трудился внизу, в перегрузочном помещении склада.
— Прошу, Madchen. Пройдемте знакомиться с доблестным капитаном этого замечательного корабля, — довольно пыхтел Фляйшер, забираясь по трапу вслед за ней. — Уверен, вам удастся рассказать ему массу интересного.
Изнуренная усталостью и убитая горем, бледная от страшных воспоминаний о смерти отца и переполненная лютой ненавистью к человеку, устроившему это жуткое зрелище, Роза споткнулась, ступая с трапа на палубу. Ее руки оставались связанными впереди, и она никак не могла сохранить равновесие. Даже не пытаясь ни за что ухватиться, она повалилась вперед и вдруг с удивлением почувствовала, как чьи-то руки подхватили и удержали ее.
Она подняла голову, чтобы взглянуть на того, кто помог ей, и в безумном смятении решила, что это Себастьян — высокий, темный, с сильными руками. Затем, увидев форменную фуражку с золотистой кокардой, она негодующе отпрянула.
— А! Лейтенант Киллер! — воскликнул позади нее комиссар Фляйшер. — А я привел в гости прекрасную даму.
— Кто это? — Киллер окинул взглядом Розу. Не понимая ни слова, она молча понуро стояла, еле держась на ногах.
— Это… — торжественно начал Фляйшер, — самая опасная молодая леди во всей Африке. Она — одна из главарей шайки бандитов-англичан, напавших на караван со стальными листами из Дар-эс-Салама. Именно она застрелила вашего инженера. Я схватил ее сегодня утром вместе с отцом. Ее отец — тот самый пресловутый О’Флинн.
— Где он? — резко спросил Киллер.
— Я его повесил.
— Повесили? — возмутился Киллер. — Без суда?
— В этом не было никакой необходимости.
— Без допроса?
— Для допроса я привел эту женщину.
Киллер разозлился, и это отчетливо звучало в его голосе:
— Предоставляю капитану фон Кляйне решать, насколько мудро вы поступили. — Он повернулся к Розе, и его взгляд упал на ее руки — сокрушенно охнув, он прикоснулся к ее запястьям.
— Сколько времени она оставалась связанной, комиссар Фляйшер?
Фляйшер пожал плечами:
— Я не мог рисковать: вдруг она убежит?..
— Взгляните! — Киллер показал ему руки Розы — они распухли, пальцы раздулись и посинели, они неестественно торчали и казались неподвижными, неживыми.
— Я не мог рисковать, — упрямо повторил Фляйшер в ответ на подразумевавшийся упрек.
— Дай мне твой нож, — велел Киллер дежурившему возле трапа унтер-офицеру, и тот, вынув большой складной нож, раскрыл и протянул его лейтенанту.
Киллер осторожно провел лезвием между запястьями Розы, перерезая веревку. Роза вскрикнула от боли, вызванной притоком в сосуды свежей крови.
— Если она не станет калекой, считайте, что вам повезло, — злобно твердил Киллер, массируя Розе опухшие руки.
— Она — преступница. Причем опасная преступница! — возмутился Фляйшер.
— Она в первую очередь женщина и заслуживает такта, а не такого варварского обращения.
— Ее повесят.
— Она будет отвечать за свои преступления должным образом, но до суда с ней надлежит обращаться как с женщиной.
Роза ничего не понимала из разразившегося вокруг нее яростного спора на немецком. Она лишь молча стояла, не сводя глаз с ножа, который держал в руке лейтенант Киллер.
Рукоятка ножа скользила по ее пальцам, пока он массировал ей руки, помогая восстанавливать кровообращение. Лезвие было длинным и серебристым. Насколько оно острое, она могла судить по тому, с какой легкостью разрезались веревки. Глядя на него, она в своем воспаленном воображении представляла, что на стальном клинке выгравированы два имени. Это были имена тех, кого она любила, — имя ее отца и имя ее ребенка.
С трудом оторвав взгляд от ножа, она посмотрела на ненавистного ей человека. Фляйшер подошел к ней почти вплотную, словно намереваясь забрать из-под опеки Киллера. Его лицо было красным от злости, а когда он возмущался, под подбородком подрагивала дряблая складка кожи.
Роза сжала пальцы. Они еще были онемевшими и непослушными, но она чувствовала, как в них возвращается сила. Ее взгляд упал на живот Фляйшера.
Он торчал вперед — большой и круглый, он выглядел мягким под серым вельветовым кителем, и вновь ее воспаленное воображение представило, как в него входит лезвие ножа — легко и бесшумно, по самую рукоять, а затем — вверх, чтобы он раскрылся как кисет. Роза представила это настолько живо, что даже содрогнулась от удовольствия.
Киллер был занят диалогом с Фляйшером. Он почувствовал, как пальцы девушки скользнули в его правую ладонь, но прежде чем успел среагировать, она ловко выхватила нож из его руки. Он было дернулся к ней, но она, увернувшись, проворно отпрянула. Сначала быстро опустив руку с ножом, она затем выставила ее вперед, нацелив на выпирающий живот Германа Фляйшера.