Вниз, вниз, вниз.
Род включил фонарь. В воздухе запрыгали крошечные пылинки, а ведь раньше он был практически стерильным.
Пыль! Один из смертельных врагов горняка. Пыль от обвала. Вентиляция пока не успела очистить воздух.
Падение казалось бесконечным. Поднималась температура и увеличивалась влажность, лица вокруг, как черные, так и белые, заблестели от пота.
Пыли стало еще больше, кто-то закашлялся. Мелькали ярко освещенные станции – 76, 77, 78 – вниз, вниз. Пыль превратилась в туман.
85, 86, 87. Никто не произнес ни слова с самого начала спуска. 93, 94, 95. Торможение и остановка.
Загрохотала дверь. Они опустились на глубину 9500 футов.
– Вперед! – сказал Род.
В помещении девяносто пятой станции толпились люди, человек сто пятьдесят, возможно, двести. Грязные после работы в забое, в пропитанной потом одежде, они смеялись и болтали с несдержанностью людей, только что избежавших смертельной опасности.
На свободном пространстве в центре помещения лежали пять носилок, на двух из них ярко-красные одеяла закрывали лица людей. Лица трех оставшихся выглядели так, будто их только что присыпали мукой.
– Двое, – пробормотал Род, – пока.
На станции царил беспорядок, люди бесцельно бродили взад-вперед, каждую минуту из неповрежденных, но потенциально опасных штреков прибывали новые горняки.
Род быстро огляделся и узнал одного из своих мастеров.
– Макги! – закричал он. – Командуй здесь. Рассади всех по очереди. Начнем эвакуацию смены немедленно. Скажи там, на подъемнике, что сначала я хочу эвакуировать раненых.
Он подождал немного, чтобы убедиться в том, что Макги уже контролирует ситуацию, и взглянул на часы. Два пятьдесят шесть. Он с изумлением понял, что прошло всего двадцать шесть минут с того момента, как он почувствовал толчки у себя в кабинете.
Макги удалось навести на станции некое подобие порядка. Он кричал что-то в телефонную трубку, требуя от имени Рода первоочередной эвакуации людей со станции 95.
– Отлично, – сказал Род. – Вперед! – Он повел людей в штрек.
Пыль висела плотно. Он закашлялся. Висячая стена проходила здесь совсем низко. Ему пришлось пригнуться, и он вдруг подумал о неудачном выборе термина для потолка выработки – «Висячая стена». Название навевало мысли о виселице или в лучшем случае привлекало внимание к миллионам тонн породы, висящих над головой.
Штрек разветвился, и Род не задумываясь повернул направо. В его голове находилась точная трехмерная карта тоннелей протяженностью в сто семьдесят шесть миль, составляющих разработки шахты «Сондер дитч». Штрек привел к Т-образному перекрестку. Ответвления были уже и ниже. Правый вел к секции 42, левый – к секции 43. Пыль висела в воздухе так плотно, что видимость снизилась до десяти футов.
– Здесь вентиляция вышла из строя. – Род крикнул через плечо: – Ван дер Берг!
– Здесь, сэр. – Старший аварийной команды подошел ближе.
– Мне нужен воздух в этом штреке. Займитесь этим. При необходимости используйте брезентовые рукава.
– Слушаюсь, сэр.
– Затем я хочу, чтобы подали давление в водопровод и убрали эту пыль.
– Слушаюсь.
Род повернулся к штреку. Здесь пол, или, как называют его горняки, подошва, был неровным, шаг пришлось замедлить. Вскоре они подошли к ряду стальных вагонеток, груженных рудой и брошенных посреди штрека.
– Немедленно убрать их отсюда, – бросил через плечо Род, не замедляя шага.
Еще пятьдесят шагов, и он замер на месте. Почувствовал, как встали дыбом волосы на руках. Сколько раз он слышал этот звук, но привыкнуть к нему было невозможно.
На умышленно грубом языке горняков таких людей называли «пискунами». Эти звуки издавал взрослый мужчина, у которого ноги были раздроблены сотней тонн породы, позвоночник, возможно, сломан, нос и рот забиты пылью, а разум выведен из строя смертельной опасностью положения. Он звал на помощь, призывал Бога, звал жену, детей или мать.
Род вновь двинулся вперед, а звук становился все громче и громче, ужасный звук, почти нечеловеческий, то переходящий от рыданий и бормотания к тишине, то вдруг взрывающий эту тишину леденящим кровь воплем.
Впереди в тоннеле показались люди – темные силуэты в пыльном тумане. Их фонари пронзали этот туман лучами желтого, фантастического, искаженного света.
– Кто здесь? – спросил Род, и люди узнали его голос.
– Слава Богу! Слава Богу, вы пришли, мистер Айронсайдс.
– Кто ты?
– Барнард. Сменный мастер сорок третьей секции.
– Доложи о разрушениях.
– Висячая стена всего забоя обрушилась.
– Сколько человек было в забое?
– Сорок два.
– Сколько осталось сейчас?
– Пока обнаружили шестнадцать человек невредимыми, двенадцать легкораненых, трех тяжелораненых и двух покойников.
«Пискун» закричал снова, но голос его значительно ослабел.
– Что с ним? – спросил Род.
– Двадцатитонный камень упал на поясницу. Сделал уже два укола морфия. Пока не помогло.
– К забою есть проход?
– Есть небольшая дыра. – Барнард направил луч лампы на груду обломков голубоватого кварцита, перегородившую штрек как рухнувшая стена сада. Там была видна дыра, сквозь которую, возможно, мог проскочить фокстерьер. Из дыры пробивался рассеянный свет, доносились звуки передвигаемых камней, приглушенные голоса людей.
– Барнард, сколько человек у тебя там работает?
– Я… – Барнард медлил с ответом, – я думаю, человек десять – двенадцать.
Род схватил его за грудь и едва не оторвал от земли.
– Ты думаешь! – Лицо Рода побелело от ярости. – Послал туда людей, даже не записав их номера? Послал двенадцать моих мальчиков для того, чтобы спасти девять? – Род рывком оторвал сменного мастера от земли и прижал к стене штрека. – Ублюдок! Ты же знаешь, что те девять уже превратились в фарш. Ты знаешь, что забой опасен как никогда, и посылаешь двенадцать человек за фаршем, даже не записав их номера. Как мы узнаем, кого искать, если снова произойдет обвал? – Род отпустил мастера и отошел назад. – Немедленно выведи всех из забоя.
– Но, мистер Айронсайдс, генеральный директор там. Мистер Леммер там. Он инспектировал забой.
Род опешил на мгновение, потом прорычал:
– Да хоть сам президент республики. Выводи людей. Начнем сначала, но по всем правилам.
В течение нескольких минут спасатели были отозваны и начали вылезать из дыры – белые от пыли, похожие на опарышей, вылезающих из гнилого сыра.