Ребекка весело принимала гостей, и отец с удовольствием отметил разительную перемену в ее настроении. На прошлой неделе она изнывала от тоски, а сейчас вместе с Райдером Кортни жизнерадостно пела «Испанских леди», а потом уговорила его исполнить соло «Моя любовь плывет над океаном», что вызвало бурую аплодисментов и восхищение присутствующих. Саффрон так просто аплодировала ему до изнеможения.
Затем Эмбер вытащила на импровизированную сцену Пенрода.
– Вы тоже должны порадовать нас своим пением. Здесь все обязаны либо спеть, либо исполнить какой-нибудь другой номер.
Пенрод великодушно уступил ее просьбе.
– Ты можешь сыграть «Сердце дуба»? – спросил он, и девочка побежала к пианино.
Звучный голос Пенрода – лиричный и в высшей степени искренний – поразил всех до глубины души.
Выше голову, мои друзья!
Мы идем к славе,
Чтобы сделать этот год
Еще более прекрасным…
Когда песня закончилась, Ребекка с трудом сдержала слезы, а потом весело крикнула:
– Освежающие напитки будут поданы после небольшого перерыва!
Она принесла всем крепкий абиссинский кофе, правда, без молока и сахара, зато в дорогих чашках из тонкого лиможского фарфора. Обслуживая капитана Баллантайна, она так разволновалась, что нечаянно пролила кофе на его сверкающие армейские ботинки.
Отец наблюдал за ней из другого конца комнаты и хорошо видел, как она густо покраснела. Дэвид подумал, что обычно дочь не отличалась такой застенчивостью и уж тем более не допускала столь неловких движений. И вдруг он понял, что все это значит. Этот бравый солдат, вероятно, запал ей в душу и заманил в свои сети. Теперь понятно, почему она так нервничала и злилась, когда его не было рядом, и так радовалась, когда он появился. А сейчас Ребекка просто сияла от удовольствия. Дэвид недовольно поморщился и сунул руки в карманы пиджака. Она даже не подозревает, что через пару дней он вновь исчезнет на неопределенное время, тем самым заставив ее страдать. Как не хочется опять видеть ее грустной и злой! Его отцовский долг предупредить дочь. Впрочем, это еще и прямая служебная обязанность.
Тем временем Ребекка пришла в себя и громко хлопнула в ладоши, привлекая внимание.
– Дамы и господа, сегодня вечером я приготовила для вас особенный номер. Проездом из Мадрида, где она исполняла зажигательный танец для короля и королевы Испании и других коронованных особ Европы, у нас остановилась сеньора Эсмеральда Лопес Кончита Монтес де Тете де Синге, прославленная исполнительница фламенко.
В комнате воцарилась мертвая тишина, нарушенная робкими аплодисментами, когда на импровизированную сцену действительно вышла полная испанская леди в кружевном платье, с дорогими серьгами и прекрасным ожерельем на шее. Она проплыла по сцене, изящно опираясь на руку Райдера Кортни, грациозно присела в поклоне и резко выпрямилась с поразительным для ее пышных форм изяществом. Через мгновение она громко зазвенела над головой кастаньетами, а когда зазвучали первые аккорды «Марша тореадоров» в исполнении Ребекки, сеньора Тете де Синге пустилась в неистовый пляс, громко выстукивая каблуками по деревянному полу.
Дэвид не выдержал и расхохотался. Он первый узнал в испанской танцовщице грузную фигуру консула Ле Блана, тщательно замаскированного толстым слоем грима и напудренным париком. Затем гомерический хохот разнесся по всей комнате и не прекращался, пока грузная испанка, отвесив очередной грациозный поклон, не исчезла за занавесом.
Под несмолкаемый шум и смех Дэвид подошел к Ребекке и взял ее за руку.
– Какой прекрасный номер, моя дорогая. Ле Блан был просто великолепен. Мне нравятся хорошие перевоплощения.
Ребекка была в отличном настроении и охотно подошла с ним к открытому окну.
– Ах! – выдохнул Дэвид. – Как хорош свежий воздух! – Он взял ее под руку и повел на террасу. – У Райдера Кортни прекрасный голос. Обладая таким множеством талантов, он мог бы осчастливить любую женщину, став для нее верным мужем.
– Папа, ты всегда так витиевато говоришь, что тебя трудно понять. – Она похлопала себя по плечу сложенным веером. – Не знаю, что ты хочешь этим сказать, но, признаться, весьма удивлена капитаном Баллантайном. У него тоже незаурядный голос. – Она умолкла и отвернулась.
– Да, жаль, что он покидает нас и, надо полагать, навсегда. Судя по всему, нам больше не суждено услышать его очаровательный голос.
– О чем ты, папа? – встрепенулась Ребекка.
– Дорогая, я не должен был говорить тебе об этом, – потупился Дэвид. – Генерал Гордон решил послать его на север с секретным донесением в Каир. Ты же знаешь этих военных. Они могут исчезнуть в любую минуту. На них нельзя положиться.
– Папа, думаю, нам нужно вернуться к нашим гостям.
Ребекка посмотрела на свое отражение в зеркале, висевшее над туалетным столиком. Лицо так похудело, что даже скулы выпирали. В Хартуме давно не осталось толстых людей. Даже консул Ле Блан превратился в мешок с костями. Она улыбнулась от такого сравнения и отметила, как похорошело от улыбки ее лицо. «Надо больше улыбаться и меньше хмуриться», – подумала Ребекка, погрузила кусочек ваты в хрустальную вазу с пудрой и аккуратно припудрила темные круги под глазами.
– Все лучше и лучше, – прошептала она себе под нос. Конечно, она очень худенькая, но зато такая юная! – По крайней мере отец считает меня красивой. Интересно, он согласился бы с таким мнением? – Одна мысль о нем покрыла щеки предательским румянцем. – Там он сейчас или нет? – Она взглянула на балконную дверь. – Нет, не буду смотреть! Если он под балконом, то может подумать, что я его поощряю. Решит, что я доступная женщина, а это совсем не так.
Она сбросила платье и потянулась к крепдешиновой ночной рубашке. Но прежде чем надеть ее, еще раз посмотрела в зеркало. Затем по какому-то странному импульсу подошла к двери и заперла ее изнутри. Ребекка уже отослала Назиру и не хотела, чтобы та неожиданно ворвалась в ее спальню. Вернувшись к зеркалу, она сбросила ночную рубашку и осталась обнаженной. Под белой кожей отчетливо выделялись ребра, а живот был втянут, как у гончего пса. Она осторожно дотронулась до грудей. Назира говорила, что мужчинам не нравятся слишком маленькие груди.
«Неужели они слишком маленькие?»
Затем она вдруг вспомнила, как к ним прикасались его горячие губы, мягко щекотали усы и покусывали острые зубы. Она смотрела на себя, и внизу живота разливалось тепло. Соски набухали, а между ног появилась странная влага. Она уже знала, что это не кровь, а нечто совсем другое. Пальцы скользнули от груди по животу, опустившись в средоточие тепла. Она невольно погладила золотистые волоски, но, словно опомнившись, резко отдернула руку.
«Никогда больше не делай этого!»
Ребекка подняла с пола ночную рубашку, надела ее, завязала на талии поясок и еще раз посмотрела на балконную дверь.
«Нет, мне не следует выходить на балкон. Лучше погашу свет и лягу спать. – Она пошла к кровати, но неожиданно остановилась у двери. – Глупо и к тому же опасно. Бог знает куда это может привести. Остается молить Господа, чтобы его там не было».