Я промолчала, потому что сильно ушибла руку. Что-то, кажется, прошептав положенное этому случаю, я потерла заболевшую кисть.
Маринка еще разок дернула за ручку двери. Ручка повернулась, но дверь не открылась. Наоборот даже, мы услыхали, как защелкнулась внутренняя задвижка. Мужчина, захвативший нашу редакцию, постарался запереться получше.
— Откройте дверь! — крикнула я, разозленная всем происшедшим. И так рука болит, а тут еще какой-то придурок надумал шутить. Не смешно! Ни капельки!
— Хулиган! — крикнула я.
— Это бандит! — крикнула мне в ответ Маринка прямо в ухо. — Он там сейчас нам все разгромит!
— Зачем? — спросила я, сама толком не понимая, зачем нужно было какому-то незнакомому мужчине делать такие глупости среди бела дня. Хотя, конечно же, у меня в кабинете есть сейф, а в нем немного денег… А в сумочке у меня диктофон и… Нет, все это ерунда и целью такого поступка быть не может.
— Это псих! — сказала я. Иного объяснения не находилось. И Маринка тут же согласилась со мною.
— Маньяк! Я так и поняла! — снова крикнула она, и мы с ней, не сговариваясь, отошли от двери.
Тут-то мы обе и вспомнили про внезапно замолчавшего мальчишку. Я посмотрела налево, потом направо, Маринка проделала то же самое упражнение, но в обратном порядке.
А мальчишки-то в коридоре и не было.
— А где… этот паразит-найденыш? — спросила я у Маринки.
— А-а-а… наш подкидыш, что ли? — Маринка еще повертела головой и затем здраво ответила вопросом на вопрос: — А я откуда знаю?
Мы пооглядывались, и я еще раз стукнула в дверь, но тут Маринка меня одернула.
— А вдруг этот маньяк сейчас возьмет и откроет дверь! Ка-ак распахнет! — жутчайшим шепотом пробормотала она. — Пошли отсюда быстрее!
Предложение мне показалось весьма разумным и даже полезным. Для здоровья, разумеется.
Схватившись с Маринкой за руки, мы побежали к лестнице. Подбежав к ней, мы увидали сбегающего вниз по лестнице мальчишку.
— Ты куда, паршивец-засранец?! — крикнула ему Маринка и, оглянувшись на всякий случай на нашу запертую дверь, добавила: — Еще раз потеряешься! Лучше остановись!
— Не-а, тетеньки! Больше не потеряюсь! — весело отозвался мальчишка, и мы услышали, как хлопнула внизу входная дверь.
— Что делать будем? — спросила меня Маринка. — Стоим здесь, как две плющихи на Тополихе… или, кажется, наоборот… Не молчи! Что делать будем? Руководи, ты же начальница!
— В милицию звонить, что же еще?! — ответила я. — Пусть приезжают, вскрывают двери, арестовывают и все прочее. Это их работа. Я с маньяками связываться не желаю! Не мой профиль.
Я была настроена решительно, но самое главное было бы — удрать отсюда поскорее. Ну не хочу я встречаться с маньяками почему-то. Нет на это моего журналистского куражу, в чем и признаюсь.
Мы с Маринкой выбежали на улицу. Нашего мальчишки уже нигде не было. За стеклянными дверями здания мы сразу столкнулись с Ромкой. Он стоял спиной к дверям и сосредоточенно ковырял в носу.
— Никого здесь нет, Ольга Юрьевна, — поворачиваясь, сказал мне Ромка, украдкой вытирая пальцы о штанину, — никаких мамочек. Да и папочек тоже не видать. А вы куда?
— Пошли-ка с нами! — крикнула ему Маринка и для верности схватила Ромку за руку. Вот это она сделала абсолютно правильно.
Мы пересекли улицу, аккуратно переждав, пока проедет несколько машин, и подошли как раз к тому самому телефону-автомату, который я совсем недавно обозревала из окна своего кабинета.
Оглянувшись на знакомые окна, я удивленно вскрикнула:
— Вот это да!
— Что, что такое? — переспросила Маринка и, проследив за моим взглядом, присвистнула: — Ну, блин, горячий же мужчина!
Окна кабинета, несмотря на ноябрь месяц, были растворены, и так подло воспользовавшийся нашим добросердечием налетчик в кепке стоял около открытого окна и… и всего лишь разговаривал по телефону. Было прекрасно видно, как он держит трубку в правой руке, размахивая при этом левой.
Как я замечала, есть люди, совершенно не умеющие разговаривать, если при этом они не помогают себе руками. Атавизм, наверное.
— Мне кажется, он у нас жить собрался, — пробурчала Маринка. — Не удивлюсь, если окажется, что он по телефону заказывает себе пиццу в номер. Ну что ж, пока он звонит, позвоним и мы. — Она сняла трубку телефона-автомата. — Ты будешь разговаривать? Или разрешишь мне?
— Давай-ка я лучше сделаю это сама, — сказала я.
Я взяла у нее трубку, послушала, что телефон работает, и быстро набрала рабочий номер телефона майора Здоренко.
Майор Здоренко был моим стариннейшим знакомым и очень неординарной личностью. Майор руководил одним из подразделений тарасовского РУБОПа, был откровенно хамоватым типом и, говоря еще откровеннее, весьма скептически относился к прессе. И к служителям ее.
Интересные у меня знакомые, правда?
Самая главная правда заключалась в том, что при слове «журналист» лицо майора Здоренко вместо обычного своего темно-красного цвета приобретало какой-то неправдоподобно бурый, и он начинал орать так, что даже кирпичи на окружающих зданиях старались уменьшиться в размере от страха.
Журналистов майор не любил и не терпел, а вот со мной почему-то всегда ладил. Ладил — это в его понимании, а не в общечеловеческом. Или он лично ко мне проникся такой эксклюзивной симпатией, или это я нашла какой-то ключик к его сердцу, что одно и то же, уже не помню подробностей. Одно без сомнения: среди всей массы тарасовских журналистов майор выделял и нашу газету, и меня лично, и отношения у нас были почти терпимые. Это не означает, что он не орал, когда случайно натыкался на меня. Орал — и очень громко. Но я всегда могла рассчитывать на его помощь и прекрасно об этом знала. Как бы ни орал в ответ на мой звонок майор Здоренко, на помощь он прийти должен обязательно.
Пока я набирала номер телефона майора, я не спускала глаз с придурка в кепке, оккупировавшего мой кабинет. Мне показалось, что он в это же самое время рассматривал и нас с Маринкой, не переставая разговаривать по телефону. Маринка даже махнула ему один раз рукой. А он не ответил.
Маньяк, что с него возьмешь!
— А кто это такой? — прищурившись, спросил Ромка. — Что-то я не узнаю этого джентльмена… кепку еще надвинул на самый нос… Грузин, что ли? Или чеченец?
Словно в ответ на эти слова, «джентльмен» отошел в глубь кабинета и перестал быть нам виден.
— Здоренко! — рявкнула трубка у меня в руках, и я, вздрогнув, откашлялась и начала разговор.
— Товарищ майор, — крикнула я, — у нас в редакции засел бандит!
— Это ты, что ли, Бойкова? — сразу же сменив громкий крик на недовольное брюзжание, проворчал майор.
— Ну да! Он заперся! — снова крикнула я, предусмотрительно отодвигая трубку подальше от уха: майор мог заорать в любую секунду, и нужно было к этому приготовиться.