— Кривую березу видишь?
Я поискала взглядом подсказанный мне ориентир, увидела березу с обломанной верхушкой и пошарила взглядом вокруг нее. Почти сразу заметила под березой блеск стекла.
— А я его знаю, — выпалила вдруг Маринка, раньше меня нашедшая нашего наблюдателя, — это тот самый экстрасенс, который приходил к тебе.
Тут я и сама уже разглядела и узнала господина Розенкранца, высунувшегося вслед за своим биноклем слишком уж высоко из-за кустов.
— Тьфу ты! — Я едва не сплюнула в самом деле на землю. И только врожденное аристократическое воспитание, полученное мною в родном районном центре русского Нечерноземья, удержало меня от таких неэстетических деяний. Сплюну в следующий раз, когда зрителей будет поменьше.
Розенкранц — а это, без сомнения, был он, — заметив, что его вычислили и, вероятно, узнали, замахал рукой, не говоря ни слова.
Мы с Маринкой переглянулись.
— Он хочет, чтобы мы подошли или, наоборот, ушли? — спросила Маринка, очень быстро восстанавливающая всю свою самоуверенность.
— Понятия не имею, сама не поняла, — сказала я, не испытывая огромного желания снова общаться с Розенкранцем. Я-то, в отличие от Маринки, уже неплохо знала, какой он зануда.
— Ну и прекрасно, — сказала Маринка, загораясь какой-то очередной дурацкой идеей, — будем считать, что я тоже не поняла. Значит, подойдем к нему!
— Зачем же? — Я начала сопротивляться, вовсе не желая тратить свои нервы на никчемный треп.
Чем нам может помочь Розенкранц? Расскажет очередную сказочку, а потом снова какая-нибудь дичь случится, вроде глюков у Балашова.
— Может быть, мы ему помешаем! — попыталась я унять Маринку. — Если ему этого как раз и не надо?
— Ну и что? — Маринка удивленно посмотрела на меня. — Зато узнаем, что он там делает с биноклем. Или у него даже подзорная труба… Ты видела когда-нибудь подзорную трубу? Я — нет. — Маринка, больше не растрачиваясь на разговоры со мною и получив явную и конкретную цель, отпустила мою руку и быстрым решительным шагом направилась к кривой березе.
Мы с Виктором, скрепя сердце, пошли следом за нею. Не оставлять же подругу одну в таком двусмысленном положении. А если Розенкранц буйный сумасшедший или просто маньяк?
К тому же мне и самой было интересно, что же он там делает. Место для пикника было не самым удачным.
Маринка только на секунду затормозила у края дороги и, быстро найдя еле видную собачье-кошачью тропу, пошла сквозь хватающие за края одежды веточки кустарника.
— Ну куда же она, — пробормотала я больше для Виктора, чем для себя. — Но не оставишь же ее совсем одну!
Обеспечив таким образом моральное прикрытие своим действиям, я шагнула вслед за Маринкой.
Почва в наблюдательном пункте Розенкранца немного уходила вниз, образуя что-то вроде достаточно обширной лощины, или, если говорить нормальным языком, а не высоким штилем, просто здесь была широкая, но не глубокая яма. Вот в этой-то яме и сидел, подложив под себя портфель, мой случайный магический знакомый по имени Игнатий Розенкранц.
Он неодобрительно покачал головой, когда наша делегация подошла к нему, и быстрым шепотом попросил:
— Пожалуйста, пригнитесь или присядьте! Вы вмешиваетесь в свободное истечение астрала!
— Здравствуйте, — тоном прирожденной принцессы в изгнании проговорила Маринка и, не доходя до Розенкранца нескольких шагов, встала у соседнего дерева. — Как хорошо в таком месте встретить хотя бы и случайного знакомого!
— Добрый вечер. — Розенкранц тяжело вздохнул, встал, не выпрямляясь, впрочем, полностью, и изобразил полупоклон. — Я здесь занимаюсь магическими ритуалами и прошу вас, пожалуйста, или полностью войдите в магический круг, или останьтесь за его пределами.
Я, появившаяся на поляне как раз после этих слов, удивленно осмотрелась, но никакого круга не заметила.
— Он условно проходит в двух шагах по периметру вокруг меня, — пояснил Розенкранц, — я провел его магическим жезлом в иной реальности.
Вы не сумеете его разглядеть. Он просто существует и все.
Ничего не оставалось, как поздороваться, встать рядом с Маринкой и не приближаться к Розенкранцу вплотную.
Заметно было, что наше общество господина декана факультета астрологии мало устраивает, но держался он прилично и даже почти не морщился.
Продолжая свои якобы научные занятия, Розенкранц с самым серьезным видом подобрал с земли причудливо переплетенную и изогнутую под прямым углом медную проволоку и зажал один ее конец в кулаке. Свободный конец проволоки повернулся к Маринке.
— Это волшебный пистолет такой, — шепотом спросила меня Маринка, стараясь отодвинуться от нацеленной на нее проволоки, — типа бластера?
Было ясно, что, с одной стороны, она, конечно же, сохраняет здравомыслие из последних сил, а с другой — ну чем же черт не шутит — старается не связываться с непонятными делами. Да и кому приятно, когда в тебя тычут проволокой.
Розенкранц даже не улыбнулся и с самым любезным видом объяснил:
— Нет, девушка, этот прибор называется «рамка». Рамка реагирует на энергетические влияния точно так же, как вот, например, эти деревья гнутся от ветра. Так же и рамка поворачивается в нужном направлении.
— Это вы сами делаете? — спросила я и поняла, что сказала что-то не то.
— Не я сам, а она сама поворачивается, — терпеливо объяснил Розенкранц. — Это несложно объяснить, но для этого нужно хорошенько знать теорию. Оккультизм — это же наука — А-а-а, — протянула Маринка, — ну тогда все понятно.
— Молодой человек, — Розенкранц обратился к Виктору, вставшему ближе всех нас к дороге и сохранявшему самое невозмутимое выражение лица, какое только могло быть у человека, — я прошу вас, если вам не тяжело, вы или отойдите дальше, или приблизьтесь к нам. Дело в том, что как раз там, где вы стоите, проходят силовые линии астрального поля, и вы вносите помехи. Прибор начинает показывать с погрешностями.
Виктор, склонив голову набок, внимательно выслушал всю эту ахинею и подошел ближе ко мне.
Розенкранц проводил его суровым взглядом, поблагодарил суровым тоном и снова занялся своей рамкой. По нему было видно, что наше присутствие ему мешает. Я бы давно уже ушла, даже не приходила бы сюда, но Маринке, как казалось, весь этот театр абсурда даже нравился.
— Вы с помощью этой рамки следили за нами? — спросила Маринка Розенкранца.
— Для этого в принципе достаточно бинокля, — Розенкранц отвлекся от проволоки и показал отложенный в сторону большой бинокль, — а с помощью рамки я прослеживаю изменение энергетических потоков. Здесь очень интересное место, Ольга Юрьевна, — сказал он, обращаясь ко мне. — А у вас, кстати, нет новостей по пропавшему Будникову?