Во время этого шоу появился Виктор, который успел как раз ко второму отделению спектакля — не удалось ему отлынить от содержательной беседы с оперативниками, как он ни старался.
Воспользовавшись недолгой паузой в допросах, которые напористые молодые люди почему-то называли разговором, я попросила разрешения позвонить своему адвокату.
— Зачем вам это? — искренне удивился тощий меланхоличный капитан, начальник всех этих отечественных лестрейдов. — Никого из вас ни в чем не обвиняют, а пока обвинение не предъявлено, присутствие адвоката законом не требуется!
— Вы знаете, товарищ капитан, — застенчиво призналась я, — я так привыкла советоваться со своим адвокатом по любому поводу, вплоть до…
— В чем выйти утром на улицу, — не удержалась Маринка от абсолютно неуместной реплики в присутствии посторонних людей и тут же прикрыла рот ладошкой:
— Извини, Оля.
Нас всех накрыла тягучая пауза, во время которой оперативники задумчиво разглядывали меня, Виктора с Сергеем Ивановичем, Маринку, а я, куснув губы, все-таки взяла трубку своего телефона.
Видя, что препятствий мне не чинится, я быстро набрала номер сотовика Фимы. Мне повезло: он еще не успел доехать до работы и отключиться — он всегда так делал «из экономических соображений», как любил выражаться. Врал, как всегда, наверное.
— Оля! — радостно заорал Фима в трубку так громко, что оперативники, услышав его голос, решили продлить задумчивую паузу до конца нашего разговора.
— Оля, если ты решила пожелать мне доброго утра, то ты опоздала! Я давно уже проснутый, умытый и еду…
— Фима, ты срочно едешь ко мне на работу! — крикнула я, стараясь остановить накатывающийся поток красноречия. — Срочно!
— А я не могу, — неожиданно спокойно ответил Фима, — у меня сегодня встреча, рандеву, симпозиум, коллоквиум. Одним словом, меня ждут, Оль. Давай после обеда? Часика в три?
— Фима, у меня в редакции обнаружен чужой труп! — скороговоркой выкрикнула я, не давая ему возможности отключиться сперва от разговора, а потом отключить и сотовик, чтобы затем при встрече честно наврать мне про плохую связь.
— Почему чужой? — озадачился Фима, и тут же его пробило:
— А милицию вы уже вызвали?!
— Уже, Фима, уже допрашивают! — радостно крикнула я, понимая, что Фима, скорее всего, еще и не решил, а его руки сами уже разворачивают его ядовито-зеленый драндулет в сторону нашей редакции.
— Не допрашивают, а расспрашивают, — осторожно поправил меня меланхоличный капитан.
— Не допрашивают, а расспрашивают, — послушно повторила я, понимая, что с капитаном лучше не ссориться. Черт его знает, сейчас расспрашивает, а потом…
— Все, молчать! — рявкнул Фима в трубку. — Я еду! Молчать как рыба об лед!
— Я тебя жду, — устало произнесла я и положила трубку.
— У меня хороший адвокат, — сказала я, обращаясь к капитану.
— А фамилия у него какая? — поинтересовался один из оперативников.
— Резовский Ефим Григорьевич, — сказала Маринка, не пережившая бы того, что я разговариваю, а она нет, пусть даже и с оперативником, — очень хороший адвокат.
— Это лохматый такой и говорливый? — уточнил капитан и заметно стал еще более меланхоличным.
Фима влетел в редакцию через три минуты, потрясая какой-то бумажкой.
— Оля, меня тут на углу какой-то гибддун оштрафовал, представляешь?! — заорал он. — Они сроду тут не стояли!
— Вы кто? — спросил его капитан, но Фима, аккуратно положив квитанцию штрафа на стол, напористо спросил:
— А вы? — после чего полез в карман за удостоверением. Такое ритуальное движение проделал и капитан.
После того как все познакомились, наш совместный разговор потек более спокойно и обстоятельно. Первым делом Фима вытряс из капитана те слова, о которых мы только мечтали, но спросить как-то побаивались. Оказалось, что, согласно предварительным заключениям экспертов, смерть коменданта наступила приблизительно в три часа ночи. Это раз.
Во-вторых, дежурный наряд в три часа пятнадцать минут заметил машину «Жигули» первой модели, на большой скорости удаляющуюся от этого здания. Машину настигли через пять минут, когда она уже стояла пустой за два поворота отсюда.
Оба эти момента да плюс еще наличие доказательств, что все мы были у себя дома, включая Виктора и Сергея Ивановича, делало наше положение достаточно безопасным.
После того как Фима прояснил для нас обетановку, я вздохнула спокойно, а Маринка даже начала строить глазки капитану. Хотя это, наверное, у нее было нервным: зачем нужен этот тоскующий оперативник?
После того как атмосфера разрядилась, перед нами на стол была положена длинная тонкая указка, завернутая в полиэтилен. Именно ею был убит комендант.
— Кому знакома эта вещь? — спросил капитан.
Все пожали плечами. Все, кроме меня. Я нагнулась, чтобы лучше рассмотреть орудие убийства.
— Откуда вы знаете этот предмет? Где вы его раньше видели? — тут же насели на меня оперативники.
— Ми-ну-точку, господа! — Фима, как горный орел, расправил крылья и прикрыл меня ими. — Минуточку! Ольга Юрьевна не сказала, что предмет ей знаком! Она просто старается добросовестно выполнить вашу просьбу и смотрит на эту…
Кстати, а что это такое? Указка, что ли?
Предмет представлял собою как бы длинный стилет, конический в сечении, с деревянной конической ручкой. На рукоятке были нарисованы краской какие-то значки.
— Так вам незнакома эта вещь, Ольга Юрьевна? — уже мягче спросил капитан, бросая осторожный взгляд на Фиму.
— Мне кажется, я видела это раньше, — тихо сказала я, — это магический жезл.
Маринка присвистнула, Фима вздрогнул, а оперативники переглянулись.
— Так, Оля, — быстро проговорил Фима, — все хорошо. Все отлично! Мы здесь все твои друзья! Пойдем-ка покурим, поговорим, — он погладил меня по руке, — ты знаешь, я вчера интересный фильм смотрел… забыл, как называется… ну короче, хоть секса и не было, но тоже неплохо…
— Хватит меня уговаривать! — Я вырвала руку, обидевшись на всех сразу. Да раньше у них чердак слетит, чем я начну заговариваться!
— Это очень похоже на магический жезл декана Розенкранца, — твердо сказала я, упрямо взглянула в испуганные глаза Фимы и достала из ящика стола визитницу. Поискав в ней, я бросила на стол визитную карточку. — Вот, приходил ко мне этот Воланд, и у него было что-то похожее…
Тут наши беседы разгорелись снова и пошли на второй круг.
Труп коменданта увезли только через час после приезда Фимы, не раньше, запаковав его в толстый черный полиэтиленовый мешок.