«Привет, Питер, здорово иметь такого друга, как ты, на которого всегда можно положиться. Я выхожу из полицейского участка. Мне пришлось нелегко…»
Хлоя удивилась, увидев, что на экране появляются буквы. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что они с Питером общаются он-лайн. Она так обрадовалась, что даже не потрудилась высчитать, который час в Токио.
«Привет, Магдалина, смерть твоей подруги - страшная драма, но меня интересует все, что ты видишь. Я просто безнадежный эгоист. Эмоциональный вампир. Надеюсь, ты меня прощаешь? Итак, что от тебя хотела полиция?»
«Ты уже прощен. Они хотели, чтобы я обвинила своего хозяина. Комиссар думает, что это он. Если он увидит меня в качестве свидетеля обвинения, он пропал. Но мы с подругой держимся. Такая солидарность помогает жить!»
«Я тебя понимаю. И восхищаюсь тобой. А брат твоей подруги, налетчик, какую роль играет он во всем этом? По-моему, полиция должна допросить в первую очередь его».
«Он клянется, что не делал этого, и хочет спустить шкуру с убийцы. А пока он прячется в Сен-Дени».
«У полиции достаточно осведомителей во всех кварталах. В конце концов они его найдут».
Хлоя с трудом подбирала слова. Рассказать о характере Фарида и его сложной организации, о его одержимых товарищах было непросто…
«Штука в том, что он сейчас не живет у себя. Его приютил один из приятелей».
Хлоя перестала печатать и немного подождала. Ей пришла в голову идея поинтриговать Питера Пэна, подержать его в напряжении. Тот сопротивлялся недолго.
«Только не говори мне, что этот приятель - тоже налетчик!»
«Конечно, налетчик. Верзила, считающий себя анархистом. Для человека, ведущего жизнь буржуа в аккуратном домике, это смешно. Настоящий герой романа».
«Да, он мне нравится. А что ты еще о нем знаешь, Магдалина?»
Видения Жан-Люка никогда его не обманывали. Фарид Юнис определенно был черным ангелом. Сильным, но печальным человеком, которому уже доводилось убивать. Человеком, которого сводила с ума ревность. Между Хлоей, Хадиджей и Фаридом существовали серьезные разногласия. И эти разногласия были связаны со страстью Фарида к Ванессе. Эта девушка любила его. Пока он не стал совершать насильственных действий. Она их не приняла. И предпочла убить собственную, изгнав его из своей жизни.
Они ехали в направлении кладбища Бельвиль. Фарид снова надел перчатки и спокойно сложил руки на коленях, как будто ничего не произошло.
Жан-Люк не прерывал молчания. Он поставил диск с американским рэпом, купленный именно на тот случай, когда ему придется возить Фарида. Эминем. Он не любил такой музыки, но это не имело значения. Может быть, со временем он к ней привыкнет. Он припарковался на улице Телеграф, и они вышли из «фольксвагена». Жан-Люк ожидал, что Фарид прикажет ему возвращаться в Сен-Дени, но нет. Они обменялись взглядами. Фарид, очень бледный, со сверкающими глазами, пошел к кладбищу. Жан-Люк последовал за ним, удивляясь тому, что Фарид не протестует против его присутствия. Они долго стояли у могилы, потом Фарид произнес две коротких фразы по-арабски, снял одно из своих колец и бросил его в мраморную вазу. Он повернулся к Жан-Люку.
- Что ты сказал?
- Попросил у нее прощения.
- А кольцо?
- Я попросил ее, мертвую, быть моей женой.
Жан-Люк покачал головой:
- У меня есть к тебе предложение.
- Валяй. Я тебя слушаю.
- Давай поставим крест на этих деньгах. Совершим еще один, последний налет. Сложим наши доли и купим яхту. И уплывем отсюда. Никто и никогда нас не найдет, это я тебе обещаю. Только море может залечить любовные раны. Клянусь тебе, брат мой, это правда.
Лицо Фарида ничего не выражало. Моросящий дождь оставлял на его черных волосах крохотные жемчужины.
- Я согласен уехать. Но с одним условием.
- С каким?
- Сначала мы убьем хахаля моей сестры.
Она сидела у окна кафе и смотрела, как ее отражение накладывается на фасад комиссариата и на тротуары улицы Луи-Блан, блестящие от недавнего дождя. Она уже долго ждала Максима. Наконец он вышел. Прошло десять часов. Она стала делать ему знаки и даже постучала по стеклу. Он увидел ее. Его улыбка болью отозвалась в ее сердце. Он, казалось, был так рад видеть ее. Он вошел, заказал кофе и подошел к ней. Хадиджа позволила ему себя обнять. Максим осунулся, но она чувствовала, что он спокоен.
- Тебе нельзя возвращаться в «Красавиц». Иначе он найдет тебя.
- Кто?
- Мой брат.
- А, человек-невидимка!
- Он ищет тебя. И хочет убить. Из-за Ванессы. Он думает, что это ты ее убил.
Он знал, что за этим последует. Об этом ясно говорило ее лицо. Как обычно, придется терпеть.
- Я и пальцем Ванессу не трогал, - спокойно сказал он. - Ты должна мне поверить.
- А зачем бы свидетели стали лгать? И потом, может быть, она даже после всего любила тебя… это не так трудно.
Она думала: «Труднее всего - перестать любить». Она спрашивала себя: «Как я буду жить, не видя тебя?» Она встала и протянула ему ключ. Ключ из отеля «Эксцельсиор», где она только что забронировала ему номер.
- Поклянись мне, что пойдешь туда. Поклянись мне, что будешь скрываться, пока полиция не отцепится от тебя окончательно. А потом ты уедешь из Франции.
- Я не трус, Хадиджа. Я всякое повидал.
- Я знаю, что ты не боишься, но Фарид - сумасшедший.
- Твой брат меня не волнует.
- Ты сам не знаешь, что говоришь.
Машинально она потянулась к платку, которым была замотана покрытая синяками шея. Она не могла оторвать глаз от его лица: «Максим, я совсем не знаю тебя, почему ты так мало рассказывал мне о своем прошлом? Кто ты?»
- Ты уезжаешь с Пассаж-дю-Дезир и переселяешься на Пассаж-Бради. Другими словами, ты выходишь за меня замуж, Хадиджа. Ты ведь этого хочешь, не так ли? Так в чем же дело? Тебя отделяют от этого всего триста метров.
Его улыбка растрогала Хадиджу. И в то же время ей хотелось выцарапать ему глаза. Он должен был сказать эти слова раньше. Гораздо раньше. А сейчас уже слишком поздно. Она представила себе, что находится на прослушивании и готовится подать партнеру реплику, в которой выплеснет все, что накопилось у нее внутри. Надо только сосредоточиться. И сказать текст. Который она уже сотни раз прокручивала у себя в голове.
- Я собрала вещи, пока тебя держали в полиции. И сейчас в «Красавицах» не осталось от меня и следа. И поверь мне, так будет лучше для всех. Я больше не люблю тебя, Максим. Поэтому между нами все кончено. Только поэтому.