– Виноват, графиня, и очень прошу вас простить меня, потому что я и правда буквально шпионил за вашим домом!
Она резко отстранилась и нахмурилась:
– Шпионили? Какое непристойное слово!.. Но какова же причина, скажите, пожалуйста?
– Мне было необходимо увидеться с вами по крайне важному делу, в котором мой друг заинтересован так же, как я сам.
– Что за дело?
– Сейчас услышите, но сначала позвольте задать вам один вопрос.
– Спрашивайте. И садитесь, пожалуйста. Усевшись в одно из обитых шелком кресел, на которые указала графиня, Альдо спросил:
– Вы только что сказали, что не знаете меня. Значит, мадемуазель Кледерман никогда вам обо мне не говорила?
– А что – должна была? Вам следует понять, – добавила госпожа фон Адлерштейн, стараясь хоть немного смягчить высокомерие, прозвучавшее в ее тоне. – Лиза знакома с множеством людей во всех концах Европы. Я же не могу знать всех. А вы с ней уже встречались? Где же?
– В Венеции, где я живу.
Он не счел необходимым рассказывать подробности. Если Лиза – возможно, потому, что не слишком этим гордилась, – не нашла нужным поведать своей бабушке о работе в палаццо Морозини, следует считаться с ее волей. Даже если он чувствует себя задетым и несколько огорченным от того, что бывшая Мина становится все менее и менее реальной.
Графиня между тем заметила:
– Меня это не удивляет, она очень любит этот город и, думаю, часто там бывает... Но, прошу вас, вернемся к вашему желанию поговорить со мной, о котором вы упоминали.
Морозини помолчал, подбирая слова, потом решился:
– Вот в чем дело. 17 октября, то есть совсем недавно, я вместе с бароном Пальмером, сидя в ложе Луи Ротшильда, слушал «Кавалера роз». Уточняю, что я прибыл в Вену из Италии по приглашению барона и с единственной целью: присутствовать на этом спектакле. В тот вечер, когда поднялся занавес, я увидел, как в вашу ложу входит очень элегантная, производящая сильное впечатление дама. Именно из-за этой дамы я и хотел встретиться с вами, графиня. Я бы хотел с ней познакомиться.
– А с какой целью, скажите, пожалуйста?
На этот раз тон графини был откровенно надменным, но Морозини предпочел этого не заметить.
– Может быть, склонность к романтике? – продолжала графиня. – Вы венецианец, и тайна, окружающая эту женщину, дразнит ваше любопытство и вашу фантазию?
«Я ей решительно не нравлюсь! Тот тип из Вены, очевидно, настроил ее против меня», – подумал Альдо и решил сыграть ва-банк.
– Сделайте милость, графиня: раз уж вы наделяете меня чувствами, выбирайте не столь ничтожные! Речь идет о важном деле, я сказал бы, даже очень серьезном: эта дама владеет драгоценностью, которую мне необходимо заполучить. Любой ценой.
Удивление и возмущение заставили графиню на несколько мгновений онеметь, затем они уступили место гневу:
– Менее ничтожными! Но это же еще хуже! Вульгарная алчность торговца, стремление к наживе! Денежный вопрос! Даже не будучи знакома с вами лично, я наслышана о вашей репутации антиквара-эксперта по древним ценностям. Я думаю, – добавила она, – нам не о чем больше разговаривать. И в любом случае – я посоветую моей внучке получше выбирать друзей!
Как ни велико было искушение бросить в лицо старой даме, что ее драгоценная внучка, переодевшись квакершей, два года работала его секретаршей, у Альдо сохранились дружеские чувства к мнимой голландке, и он не смог сыграть с ней такую дурную шутку. Он предпочел проглотить обиду и попробовать все-таки убедить графиню.
– Очень прошу вас, госпожа фон Адлерштейн, не осуждайте меня, не выслушав! Дело совсем не в том, о чем вы думаете. Клянусь, мною движет вовсе не алчность и не стремление получить прибыль. Эта драгоценность... по крайней мере, опал, находящийся в центре ее, имеет трагическую историю, как и всякий камень, похищенный из священного предмета. И этот не избежал судьбы остальных. Меня уверяли, что его носила несчастная императрица Елизавета. Купить опал у этой дамы – значит оказать ей услугу, поверьте мне!
– Или разбить ей сердце! Довольно, князь! Вы посягаете на семейную тайну, и не мне разглашать ее. А теперь у меня больше нет времени для вас.
Задержаться, не показавшись грубияном, после этого заявления было бы затруднительно. Но Адальбер попытался прийти на помощь другу:
– Разрешите мне одно словечко, графиня! Все, что сказал вам князь Морозини, – чистая правда. Мы с ним ищем несколько камней, когда-то вырванных из предмета религиозного культа. Два из них мы уже нашли. Осталось еще два, и опал – один из них!
– Я не сомневаюсь в ваших словах, сударь. Равно как и в словах князя. Но, как бы то ни было, если вы желаете купить это украшение, вам придется подождать, пока оно попадет в руки наследников его владелицы, потому что, пока жива, она вам его не отдаст. Желаю всего наилучшего, господа!
Она позвонила, призывая дворецкого, и друзьям пришлось последовать за ним.
– Не знаешь, чем я так напугал ее? – прошептал Морозини, направляясь к автомобилю.
– Понятия не имею, но мне тоже показалось, что она боится.
– Может, я зря напал на нее так резко? У меня такое чувство, будто я совершил какую-то оплошность. Очень неприятно.
– Возможно, а возможно, и нет. С такими женщинами лучше говорить начистоту. Может быть, нам следовало спросить у нее, где Лиза? Не думаешь ли ты, что внучка оказалась бы сговорчивее?
– Не надейся! А кроме того, вполне вероятно, она ничего не знает. Графине же неизвестно, что ее дорогая внучка провела у меня два года!
– А ты забыть не можешь!
Они уже садились в «Амилькар», как вдруг подъехал экипаж и остановился прямо перед машиной. Из него выскочил молодой человек с чемоданом в руке. Морозини сразу же узнал новоприбывшего. Это был напавший на него у Демеля незнакомец в зеленой шляпе с перышком. Впрочем, тот тоже узнал князя и, поставив свой чемодан на землю у ног дворецкого, с жаром накинулся на Альдо:
– Опять вы! Я считал, что предупредил вас, но вы, должно быть, туги на ухо. Так вот, говорю в последний раз: кончайте бегать за ней – или будете иметь дело со мной!
Прокричав все это, он собрался было уходить, но Морозини, потерявший терпение, схватил его за лацканы отороченной зеленым бархатом куртки и вынудил повернуться к себе лицом.
– Минутку, мой мальчик! Вы что-то уж слишком часто задеваете меня, значит, пора расставить точки над «и» раз и навсегда. Я ни за кем не бегаю, разве что за графиней фон Адлерштейн, и хотел бы понять, почему вы против!
– Не стройте из себя младенца! Я вовсе не имел в виду тетю Виви, речь шла о моей кузине Лизе. Так вот, запомните хорошенько: я, Фридрих фон Апфельгрюне, решил на ней жениться и больше не желаю видеть, как вокруг нее вертятся разные там хлыщи, да еще и иностранцы! А теперь – отпустите куртку, вы меня задушите!