— Ваш-то заказ выполнить — невелик труд, месье. Вот, извольте: выпуск за четырнадцатое марта тысяча восемьсот девяносто седьмого. Читайте, не стану вам мешать. Только поосторожнее, будьте так любезны, — листы рвутся. Темновато здесь, сейчас свет зажгу. Дирекция установила тут лампу накаливания, потому что фабрикант, изготовитель таких ламп, постоянно размещает у нас рекламу. Боюсь вот только, что однажды это чудо лопнет, и в прочих лампах вспыхнет керосин.
Виктор сел за стол, на котором стоял плафон в форме шара — внутри него что-то горело ровным белым светом без гари и запаха. Искомая статья занимала целую полосу. В ней излагались полезные и губительные свойства безвременника, морозника, дурмана, аконита, молочая и белены. Виктор узнал, что из этих широко распространенных растений человек научился готовить как лекарства, так и яды.
Безвременник осенний, называемый еще луговым шафраном, цветет в сентябре. Его прекрасными пурпурными лепестками вдохновился бы любой художник и безрассудно украсил ими какую-нибудь лужайку, но остерегайтесь прикасаться к этой красоте! — предупреждал автор статьи. — Безвременник осенний благоразумно обходят стороной даже животные, последуем их примеру. В отличие от безвременника, морозник черный, известный еще как «рождественская роза», расцветает под конец зимы в лесах и подлесках. Древние греки, слывшие мудрецами, якобы врачевали с его помощью безумие, однако от того он не перестает быть смертоносным. И уж во что бы то ни стало избегайте дружбы с дурманом, облюбовавшим подножия средневековых башен.
«Именно средневековых? — озадачился Виктор. — А башни эпохи Возрождения он почему игнорирует?»
Что же до борца-аконита, или волкобоя, его синие и бледно-желтые соцветия, похожие на большой колос, определенно составили бы честь любому букету, но уж лучше украсить апартаменты тюльпанами или гортензиями. Поэты числят аконит главным ингредиентом ядовитого зелья, сваренного Медеей; в соке аконита германцы, галлы и готы некогда смачивали наконечники стрел и острия мечей, дабы придать им убийственную силу.
Под конец журналист смешал с грязью белену, которой заросли обочины французских дорог. Ее тошнотворный запах, дескать, отпугивает всех почище любых предупреждений, но и предупреждение о том, что белена ядовита, будет не лишним.
Виктор на некоторое время задумался о риске, которому подвергаются несчастные страждущие, вынужденные глотать пилюли и порошки из ядовитых растений. Что, если такие лекарства приносят больше вреда, чем сама болезнь? Но в конце концов он просто пожал плечами, доверившись, в отличие от автора статьи, мнению древнегреческих мудрецов, и не стал читать приложение к статье под названием «Сократ и цикута». Он был доволен результатом сегодняшних изысканий: подозрения по поводу трио Амедэ — Ольга — Эдокси подтвердились. Однако это усложняло все расследование. Жозеф оказался прав: замаранный по макушку Мельхиор Шалюмо — не единственный грязнуля в этом деле.
Напоследок долговязый архивариус в пенсне попытался настоять на том, чтобы Виктор разместил в «Пти журналь» рекламное объявление по цене десять франков, ну хотя бы за четыре франка в еженедельнике «Современное сельское хозяйство», но Виктор вежливо отказался. Когда ему наконец удалось покинуть архив, туда заглянул некий франт, представился и от имени полиции потребовал рассказать, что здесь искал тот господин в мягкой фетровой шляпе. Ворча себе под нос, долговязый без особой охоты и его проводил в читальный зал.
— Вот, номер за четырнадцатое марта, открыт как раз на полосе, которую читал тот месье.
Инспектор Вальми склонился над газетой и при виде слова «аконит» возликовал:
— Какой потрясающий яд, вы не находите? Такого и для любимой тещи не жалко, а? Испейте, дескать, матушка, чашечку безотказного снотворного! На языке цветов аконит означает «преступление», не так ли? Кстати, ваши газеты прошли санитарную обработку?
— Что-что? Вы полагаете, мы их тут в автоклавах кипятим? Это же бумага, а не консервы, уважаемый!
— В таком случае подскажите, где можно вымыть руки с мылом.
— До конца коридора и налево, — буркнул архивариус и, поправив пенсне, мрачно добавил про себя: «Решительно, сегодня день открытых дверей в заведениях для душевнобольных. А всего-то одиннадцать утра!»
— Жозеф, ну сколько можно вам повторять: это крайне важно! То, что я узнал, подтверждает ваше блестящее умозаключение о том, что в деле может быть гораздо больше подозреваемых. Добудьте во что бы то ни стало адрес Паже — соблазняйте официанток, забалтывайте гарсонов, выпытывайте у них сведения как хотите, но не вздумайте вернуться с пустыми руками!
— Дорогой шурин, сдается мне, вы просто опять хотите от меня избавиться — ведь сегодня вечером аптекарь Шодре должен сообщить нам результат химического анализа свинки, — проворчал Жозеф, нахлобучивая котелок. — Гоните деньги на фиакр, а то у меня в карманах пусто.
Виктор требование выполнил, но сердито заметил, что можно было бы прокатиться и на омнибусе.
— Безусловно, вот только я все утро проторчал здесь, пока вы занимались настоящим делом, мне нужен реванш! — парировал Жозеф.
Кучер высадил пассажира в двух шагах от заведения «Острова удачи» и взял за поездку меньше, чем ожидал Жозеф, так что, к его удовольствию, еще осталось на омлет с салатом.
— Посажу вас вон туда, в уголок у витрины, там вас никто не побеспокоит, — улыбнулась официантка-блондиночка при виде такого симпатичного молодого человека, которого совсем не портил небольшой горб. — Кувшинчик вина?
— Я предпочитаю лягушачью настойку, — огорошил ее Жозеф.
— Ой, а что это? — округлила глаза девушка. — Вроде как на лимонных корках, только вместо них давленые лягушки?
— Я имел в виду простую воду, милая барышня. — хмыкнул Жозеф.
— Забавная у вас манера выражаться.
— Этому я научился у своего приятеля Ламбера Паже. Вы его наверняка знаете — такой высокий тощий тип, он здесь завсегдатай.
— Паже… Паже… действительно что-то знакомое…
— Роланда! Давай пошевеливайся, клиентов полно! — сердито крикнул хозяин заведения из-за стойки.
Жозеф совсем истомился в ожидании заказанного блюда, но наконец перед ним на столик была водружена тарелка с омлетом, окруженным салатом-латуком.
В знак извинения официантка добавила еще веточки петрушки, а в бокале с водой плавали два кубика льда.
— У вас очень оригинальное имя — Роланда. Такое… музыкальное. Что и не удивительно — ведь Роланд имел обыкновение трубить в рог, [86] — заметил Жозеф, вооружаясь вилкой.
— Что за Роланд? Никогда о таком музыканте не слышала. А где он играл? На ярмарках? Тоже работа та еще, не лучше, чем у меня. Кручусь тут с утра до ночи. Кстати, пока была на кухне, я вспомнила вашего Ламбера Паже — совсем-совсем худышка, даже как-то нездорово из-за этого выглядит, и одну только воду пьет, в точности как вы, наверное, потому что болен. У вас что, тоже беда со здоровьем?