Патиала отправился в Дели убеждать вице-короля связаться со Скотленд-Ярдом, а чета Морозини и Видаль-Пеликорн на несколько дней задержались в Капуртале, наслаждаясь вновь обретенным покоем. Им удалось посетить французский лицей, новую современную больницу, Дворец Сокровищ, где хранились драгоценности Короны, старинное оружие, ценная мебель и великолепная коллекция восточной живописи. Но только мужчинам дано было право посетить зал по соседству с покоями Джагада Джита Сингха, стены которого были украшены великолепной коллекцией портретов особого рода: разнообразнейшие изображения нагих женщин...

Тем временем принцесса Бринда повела Лизу в гости к первой жене магараджи – той, что никогда не покидала дворца среди садов, полных ярких цветников и птичьего щебета, расположенного на некотором расстоянии от города. Поскольку эта супруга так и не смогла дать магарадже детей, она сама избрала для себя «пурда», несмотря на уговоры мужа, которому наносила визиты раз в год.

– С возрастом и учитывая, что тех магарани, которые ее сменили, уже нет на свете, она могла бы вновь занять свое место рядом с моим свекром, – объяснила Бринда, – но она отказывается это сделать...

– Она, наверное, была очень красива!

– Она и сейчас красива, но слишком строго придерживается традиций. Новый Дворец ей не нравится, там она чувствовала бы себя потерянной. А здесь она живет так, как жили все ее предшественницы, и я искренне надеюсь, что умрет прежде мужа. Иначе она вполне способна занять свое место на погребальном костре.

– И сжечь себя заживо? – в ужасе переспросила Лиза.

– Да. Она такая. Вот потому мы все воспринимаем как благословение то, что она поражена тяжкой болезнью, а у моего свекра железное здоровье...

– Но, в конце концов, она не смогла бы действительно осуществить этот немыслимый план! Ваш муж и его братья воспротивились бы этому. Здесь у вас современное государство...

– На ее стороне священники, брамины, которые осуждают современность. Вы правы, ей не позволили бы сделать это публично, но мы уверены, что она совершила бы свое жертвоприношение в стенах собственного дворца... Вот видите, что такое Индия! Удивительное соединение людей, желающих идти к будущему, и других, которым хотелось бы воскресить прошлое... Вы, западные люди, не можете этого понять.

– Но ведь она так мило меня приняла! А ведь я – европейская женщина.

– Да, но у вас, в ее глазах, есть два достоинства: вы княгиня... и вы не англичанка. Это много значит.

– А я просто счастлива, что встретилась с ней...

Лиза знала, что надолго сохранит в памяти образ женщины в серебристо-серых одеждах, напоминающих оттенком ее же волосы. Хотя первая жена магараджи была маленького роста, она казалась высокой, потому что была сложена с изяществом и совершенством танагрской статуэтки и, наверное, благодаря тому, что держалась очень прямо, с уверенностью женщины, чьи ноги никогда не знали притеснения европейской обуви.

Впрочем, дело было и в том, что в ее жилах текла древняя кровь многих поколений принцесс.

– Мне хотелось бы стать такой, как она, когда состарюсь, – призналась Лиза Альдо вечером. – Несмотря на возраст, у нее почти нет морщин, держится великолепно, а когда видишь ее глаза, вообще обо всем остальном забываешь. Они такие длинные, такие темные, словно она носит маску...

– Но это и есть маска, можешь быть в этом уверена! И не завидуй ей: я уверен в том, что ты станешь чудесной старой дамой! А поскольку мы будем стариться вместе, мы и не заметим стигматов времени, потому что никогда не перестанем любить друг друга...

Назавтра личный поезд магараджи – целая симфония меди и драгоценных пород дерева – увез в Дели трех последних гостей, присутствовавших на празднике в Капуртале. В Дели они провели всего два дня, посетили Красный форт и пообедали в Резиденции. И еще узнали, что Мэри Уинфилд и Дуглас Макинтир объявили о своей помолвке. Свадьба состоится весной, в Шотландии, и за свидетелями далеко ходить не придется.

Затем началось долгое путешествие до Бомбея, но для Альдо и Лизы, запершихся в своем купе под охраной верного Аму, время пролетело на удивление быстро. Они были вместе, они возвращались домой, где они, наконец, увидят близнецов.

– Думаешь, малыши меня узнают? – с беспокойством спрашивал Альдо. – Если они продолжают в прежнем духе, то вполне способны выгнать меня из дому...

– Это скорее ты можешь их не узнать! Что до них, то, когда я уезжала, они по утрам и вечерам целовали твою фотографию.

– А ты?

– Я тоже, – призналась Лиза, устраиваясь поуютнее в объятиях мужа. – Кто-то же должен был подавать им пример...

ЭПИЛОГ

На этот раз телефонная связь между Парижем и Венецией была на удивление хорошей. Альдо слышал ясный и четкий голос комиссара Ланглуа так, словно тот сидел напротив него в большом рабочем кабинете со старинными панелями двух оттенков серого, обрамлявшими незаконченную фреску Тьеполо. И то, что говорил этот голос, было захватывающе увлекательным.

– ...Это произошло в замке Гробуа, поблизости от Парижа, где принцесса да ла Тур д'Овернь, урожденная Ваграм, давала русский праздник в честь кого-то из великих князей. Для того чтобы оживить этот праздник, она наняла труппу Васильевых. Не знаю, известно ли вам, но у принцессы есть драгоценности, подаренные некогда Наполеоном одной из ее прабабок, жене маршала Бертье, принцессе де Ваграм.

– А главное, ей удалось выкупить пару бриллиантовых серег, принадлежавших императрице Жозефине, – прибавил Морозини, который лучше всех в этом разбирался.

– Да, это так, и я попросил ее, разумеется, не афишируя этого, не надевать их в этот вечер, но оставить в своей комнате и не слишком старательно прятать. И прибавил к этому, что хочу воспользоваться ими, чтобы расставить ловушку одному нашему «приятелю». И принцесса на это согласилась.

– Вы крупно рисковали. Он очень ловок, мы с вами оба кое-что знаем на этот счет...

– Несомненно, но и я не так глуп. Я был убежден в том, что Наполеон VI непременно клюнет на такую приманку, тем более что в замке в тот вечер было много народу, в том числе – дополнительные слуги, несколько газетных фотографов, жандармы у ворот замка. Разумеется, среди персонала были мои люди, присутствовал и ваш покорный слуга в вечернем костюме. На время я смешался с толпой гостей, а потом незаметно отправился наблюдать за комнатой принцессы. Произошло то, что я и предвидел: во время ужина, когда, как и в «Шехерезаде», пели цыгане, наш вор, переодетый лакеем, пробрался в комнату принцессы. Ему не стоило никакого труда отыскать знаменитые серьги, но я был там и схватил его. Мы стали драться и... признаюсь, я оказался побежденным. Он ускользнул от меня и выскочил в окно, а я тем временем по свистку поднял на ноги всех моих людей. Не буду в подробностях рассказывать вам о том, как мы гнались за ним по парку, это эпическая и... кровавая история, поскольку он без колебаний стрелял в преследователей, которые, разумеется, отвечали тем же, но этот человек, как некогда Распутин, казалось, был заговорен от пуль. И если в конце концов он рухнул наземь с перерезанным горлом, то убил его нож, брошенный Машей Васильевой...