– У меня все получится! – с угрозой в голосе сказала Лера.
– Не сомневаюсь, – прошептал Самойлов.
– Я буду тебе помогать во всем. Фотография девочки, – она кивнула в сторону гостиной, – это которая с жабрами?
– Да.
– Она мертва?
– Мертва. Похититель сделал ей укол снотворного, сердце не выдержало, – безжалостно разъяснил Самойлов.
– А зачем ты ищешь вьетнамку? – спросила Лера. – У нее скелет, как у ящерицы, да?
Самойлов медленно сел.
– Нет, – сказал он, уставившись в лицо девочки. – У нее другая аномалия.
– Тогда у нее два сердца. Я помню. Не в ритме джаза, как сказала акушерка Лиза – тук-бук-тум.
– А при чем тут ящерица?
– Она родила мертвого ребеночка, я видела его рентгеновский снимок, – сказала Лера.
– Когда? – в волнении перешел на шепот Старик.
– Сейчас вспомню… Было начало лета, прохладно, и вьетнамка украла мою одежду, чтобы удрать из родильного дома. Я сказала Марусе, что мужчина моей мечты – Дед Мороз. Вспомнила. Четыре года назад, – уверенно кивнула Лера.
– Ты ее потом видела? – спросил Старик.
– Нет, но кое-что знаю. Когда я приехала в Москву, я не хотела встречаться с родителями. Выбрала будний день и поехала на дачу. Они там почти не появляются. Ребенок часто болеет, повезли его на море. Анна Родионовна слегла от какой-то болезни больше года назад. Родственники увезли ее в Москву, дом заколотили. Маруси там тоже не оказалось, но в ее домике было открыто окно. Я заглянула. Там кто-то жил. Этот человек спал на полу на сложенном одеяле. Женщина. У нее были иссиня-черные волосы – расческа лежала на подоконнике, и очень маленькая нога, судя по сандалиям.
– Мукалова… – кивнул Самойлов, – принимала у нее роды. Патологоанатом Кощеев осмотрел тело ее мертвого ребенка. Акушерка Лиза знала, что у роженицы два сердца. Теперь Мукалова ее прячет или просто дает приют. Почему ты не веришь, что она также спрятала и своего ребенка?
– Потому что я бы знала! Маруся обязательно сказала бы мне. Этот ребенок никому не нужен, кроме меня. Родители и раньше не уделяли ему особого внимания. А когда поняли, что слиться в совместных усилиях для воспитания инвалида им не удастся – все жизненные показатели Антона были в норме, – они совершенно забросили его. А Маруся… Когда открылся подлог, ты помнишь, – она все равно не настаивала на правах матери. Я… Я люблю Антошу. Я сделаю все, чтобы найти его! Теперь твоя очередь поработать. Я же рассказала о вьетнамской женщине. Вставай, хватит валяться!
– Зачем? – насторожился Самойлов.
– Иди и ищи Антона, если хочешь высохнуть в белых песках Бенгальского залива. Хочешь? – напирала она. – Хочешь или ты просто так трепался?!
– Хочу…
– Мне нужен лист бумаги и ручка. Будем составлять план действий, – решительно заявила Лера.
– Каких действий? – в проеме двери появился Гоша в одеяле.
– Никаких действий, иди спи дальше, – отмахнулся лежащий Самойлов. – Я поеду на старое место работы, пороюсь в архиве на предмет пропажи мальчика, который сейчас у Корамиса в Бостоне. Валерия поедет к своей бабушке и…
– Это уже третий пункт плана! Пора все записывать! – возмутилась Лера. – Не хочу я к бабушке.
– Два года назад ты обещала мне всяческую помощь без оглядки на этичность поведения, – напомнил Самойлов. – Осмотри все ее документы, залезь в сейф, если таковой у нее имеется, подними паркет, если при ударе по дощечке звук будет глухим, и так далее, придумай… – он осекся и поправился: – Тебе видней, где твоя бабушка может запрятать бумажку с координатами фирмы «Хипекс».
– Прохор Аверьянович, какие архивы? – Гоша подошел к кровати и начал аккуратно складывать одеяло. – А если пацан из беспризорных? А если его на улице подобрали как двойника? «Мальчик, хочешь пожить в Бостоне у богатого дяди, который примет тебя как сына родного?» Если уж кто-то настолько предприимчив, что подставлял для подмены неизвестного пацана, да еще и медицинское освидетельствование на него заготовил, он бы не стал светиться и красть ребенка из благополучной семьи. А если он вообще не из Москвы? Тогда в ваших архивах ничего нет.
– Что ты предлагаешь? – не выдержал его самодовольного тона Самойлов.
Одеяло к этому моменту было скатано до безупречного валика. Вот просто бери и пристегивай к рюкзаку… Раздражение на Гошины нотации сразу исчезло.
– Я предлагаю ввести его фотографию в компьютер и поискать по Интернету. Можно даже устроить международный поиск, – объявил Гоша.
– Для этого все равно придется куда-то ехать… – Самойлов с трудом сел. – У меня нет компьютера.
Справившись с удивлением на лице, Гоша радостно объявил:
– Зато у вас кабель подведен для подключения в Интернет!
– Было дело, – вздохнул Самойлов. – На весь дом подводили, я тоже оплатил, мало ли…
– Так я сбегаю на пару минут к машине за компьютером, а? – перешел к действиям Гоша.
Самойлов и Лера переглянулись.
– И ты сможешь из моей квартиры подключиться?…
– Запросто. Не совсем законно будет, так ведь это минут на сорок, не больше. Так я сбегаю?
– А за подключение не нужно платить?
– Подсосемся! – уверенно пообещал Гоша. – Я в электронике соображаю лучше, чем в сыске. Я побежал?
– Да беги, родимый, что ты топчешься? – не выдержал его заискивающего выражения лица Самойлов.
– А вы потом пустите меня обратно? Откроете дверь?
– Да не закрывай ты ее вообще, эту дверь! – рассердился Самойлов.
Проследив, как Гоша вытаскивает из-под плинтуса кабель и пристраивает на столе в кабинете свое «хозяйство», которое он достал из большой картонной коробки с этикеткой «Макаронные изделия „Ушки“, Самойлов решительно подтолкнул Леру к дверям:
– За работу!
– Сначала составим план, – не сдавалась она.
– Устно, – пошел на попятную Старик. – Ты едешь к Элизе, я – в уголовку, может, кто-то из двоих задержанных Колпаковым заговорил. Если что – звони. На всякий случай, – он протянул девочке крошечный магнитофон. – Для записи нажимаешь здесь, чтобы остановить…
– Старая модель, – с видом знатока прервала его объяснения Лера. – У Попы поизящней были. А этот… – она подумала и кивнула на дверь кабинета, – тут останется?
– Он уже сделал кое-что для дела, в отличие от нас! – возмутился Самойлов ее тоном.
Дождавшись в коридоре, пока Лера соберется, он подумал и протянул ей ключи.
– А что так неуверенно? – упрекнула девочка, закидывая их в матерчатый рюкзачок. – У нас ведь договор как-никак!
– Договор? – удивился Самойлов.