– После первой, – сказала Коломбина, – я буду рассказывать, как меня утомляла жизнь, пока я страдала в не предназначенном для счастья мужском теле. После второй ты постараешься меня убедить, что наш разговор – не простая потеря времени. После третьей – если убедишь – можешь задавать вопросы. После пятой я теряю навыки речи. Все понятно?
Лера молча скинула со стойки на пол первую рюмку. Подумала и так же невозмутимо сбросила еще две с другого края – пятую и шестую.
– Начнем сразу со второй, ты не против? – спросила она.
Коломбина рассмотрела осколки у своей левой ноги – рядом с острым носком серебристой туфли на шпильке. Медленно опустила руку и растерла мокрые брызги на розовом чулке над щиколоткой. Посмотрела в спокойные светло-серые глаза девочки.
– Характер! Очень уж ты напориста. Случайно не любишь переодеваться в мужскую одежду?
Лера скинула со стойки еще одну рюмку.
– Зачем терять время на убеждения? – усмехнулась она. – Ты и так обо мне все чувствуешь. Будешь пить третью?
– Только с тобой за компанию.
– Нет! – вступила Элиза.
– Мне бабушка не разрешает, – невинно поморгала Лера.
– Сколько экстремизма, сколько целеустремленности и напора в этом юном невинном создании! – вздохнула Коломбина. – Предвижу озлобленную девственность до седых волос.
– Мимо, – заметила на это Лера. – Меня вчера изнасиловали.
– И как ощущения? – подалась к ней Коломбина, а Элиза судорожно цапнула рюмку со стойки и залпом выпила.
– Ничего особенного, – пожала плечами Лера.
– Что будешь делать?
– Отомщу.
– А вдруг ты залетела? Он предохранялся? – Придвинувшись лицом почти вплотную к лицу девочки, Коломбина с упоением всасывала выражение ее глаз, наслаждаясь произведенным шоком.
В расширенных глазах Леры полыхнул страх. Элиза со стоном выпила еще одну рюмку.
– Не паникуй. – Удовлетворенная Коломбина выпрямилась и успела забрать последнюю рюмку из-под руки Элизы. – Может, обойдется. Что ты хотела узнать?
– Бабушка одела тебя в костюм Снежной королевы. Два года назад. Помнишь?
– Ничего подобного! Из этого костюма Элизе принадлежит только накидка из шифона. А костюм был с презентации, на меня шит. Идея с лосем – твоей бабушки.
– С а-ле-нем, – поправила Элиза, с трудом справляясь с гласными.
– Где мальчик, которого ты увезла?
– Сбежал, – без всякого сомнения в голосе ответила Коломбина. – И карлуши мои сбежали. Нет, сначала карлуши подняли крик, а потом уже мальчишка побежал.
– А можно поподробней? – попросила Лера.
– Если поподробней, то начать придется с Воронежа. Там такая фишка… Сестра уговорила меня помочь сбежать из города Чуку и Геке – семейной парочке лилипутов. Какой-то их родственник из цирка подписал на них контракт – то ли на органы, то ли чтобы из них сделали чучела после смерти, я толком не поняла, но сдуру согласилась. Чук еще ничего себе – спокойный зверушка, с пониманием к моему росту и полу, а Гека оказалась вздорной сучкой, но это к делу не относится. Я их вывезла на поезде с жуткой конспирацией – в дорожных сумках, а гардероб мне потом багажом Гулливер отправил.
– Гулливер – это?…
– Зазывала в кафе моей сестры и по совместительству вышибала. Cестра как начала с детства подбирать всяких зверушек покалеченных, до сих пор не может остановиться. Но что-то в мужике есть, это точно. Рост, например, – два тридцать два, неплохо, да? Сшили на него настоящий костюм Гулливера, вот такие сапожищи со шпорами, и стоит он у кафе под названием «Гулливер», шляпой размахивает, посетителей зазывает. К нему-то и прибились сбежавшие из цирка Чук с Гекой. Сама понимаешь, после такой живой иллюстрации к роману Свифта в кафе отбоя не стало от посетителей. Лилипуты в шапочках с бубенцами пляшут, Гулливер сидит себе, трубочку покуривает, газету почитывает, но один раз за вечер лилипуты его обязательно на пол повалят, веревками обвяжут, и ну скакать по нему туда-сюда… Веселится, короче, народ в Воронеже, – закончила она с ностальгическим унынием. – О чем это мы?… – Коломбина показала знаками бармену убрать стекло под ногами и подготовить еще стопочки.
– Почему лилипуты испугались?
– Подъехали мы в нужное место… – Коломбина замялась, посмотрела на Элизу.
Та махнула рукой – рассказывай.
– Я так поняла, что мальчика заказал родной отец, и приемная мать в курсе.
– Без деталей, пожа-а-аста! – дернулась Элиза.
– Можно, конечно, и без подробностей, но мальчик спросил, куда мы едем, когда мои Чугеки затащили его в повозку. Я сказала, что к настоящему папе.
– Ты мне этого не говорила! – воскликнула Элиза.
– А ты спрашивала? – огрызнулась Коломбина.
– И что сказал Антоша? – задержала дыхание Лера.
– Он спросил: а мама знает? Конечно, знает, ответила я. Некоторое время мы играли в вопросы-ответы. Мама Валя – знает, и папа Валя – знает, бабушка – знает, и некая Муму – знает, и даже какой-то артист – на всякий случай я сказала, что артист тоже знает.
– А про меня он не спрашивал? – подалась к Коломбине Лера.
– Я уже точно не помню. Он мог называть тебя Мумой?
– Нет, я – Лера!
– Не помню. Нет, не спрашивал. Забыл, наверное, или был точно уверен, что ты не в курсе. В Рыбном его должен был забрать человек, посланник от отца, тот вроде бы – иностранец, светиться не мог. Подходит этот посланник, а мальчишка как раз возится в повозке с моими Чугеками – визг, смех! С обезьяной, правда, не повезло, она все норовила укусить, кого достанет, я в этот момент как раз держала ее возле себя на короткой цепи. Как увидели мои Чугеки мужика – из повозки выпрыгнули, кричат мальчику: «Беги! Это поводырь!» – и еще что-то о смерти. Я сама так обалдела, что цепь выпустила, обезьяна бросилась на мужика, а мальчик убежал. Вот и все кино.
– Куда он побежал? – с отчаянием в голосе спросила Лера.
– Он побежал за лилипутами, а мужик побежал за ним. Эти Чугеки довольно быстро бегают, а еще лучше прячутся, они, как крысы, – в мусорный бак заползают за секунду. Был шум, крики где-то и даже лязг крышек от металлических баков, как мне показалось. А потом вдруг – тишина! Я тоже пошла посмотреть. Иду, сверкаю, так сказать, в своем прикиде за три тысячи баксов, блестки рассыпаю, холодом дышу и все мусорные баки по дороге осматриваю. Ничего картинка, а? Не поверишь: возвращаюсь, а повозка с бешеной обезьяной испарилась! Тихо так, в свете фонарей снежинки колобродят, как мошкара, и ни души. Я сразу сообщила об этом Элизе и побрела в метро, как дура.
– Да все в порядке, – лихо шлепнула ладонью по стойке Элиза. – Через час грек мне позвонил, Антоша уже был у него.
– Догнал, значит, – вздохнула Коломбина, вливая в себя рюмочку. – Узнать бы теперь, куда подевались Чугеки – перед сестрой неудобно. Повозку с лосем, опять же, Шаня должна была подкатить к зоопарку.