– Да. Есть. Я думала, смотрела… – кивнув на свой стол, она предложила посмотреть и Медее.
Ничего интересного. Дюжина фотографий Медеи с разных показов. Есть несколько редких – лицо крупным планом. Медея не понимала, почему армянка мнется. Она вдруг подумала, что та хочет предложить ей нечто совершенно экстравагантное. Например, пройтись голой в ожерелье и диадеме. Нет, не может быть. Медея – «рост 187, брюнетка, бюст – 92, талия – 63, размер ноги…» и так далее – не работает обнаженной. Сразу же после этих мыслей Медея вдруг представила себя частично обнаженной , а именно… без волос!
– Я хочу вам предложить кое-что изменить в своем образе. Например, для этого показа обрить голову.
От неожиданности Медея слишком резко опустила ноги со стола.
– За хорошую плату, – добавила Карина.
Пока Медея надевала туфли, «хорошая плата» увеличилась вдвое.
– Под ноль? – решила все же уточнить она.
Плата поднялась еще на двадцать процентов.
– Я видела фотографии гарнитура, но как-то не представляю это… на лысой голове, – созналась Медея.
– На бритой, – уточнила Карина, подложив ей лист бумаги.
Договор.
– Это подписывает мой агент, – покачала головой Медея.
В два голоса ей объяснили, что в Англии на предмет подобной наработки образа существуют свои законы, по которым обритая наголо модель может запросто подать после показа в суд как пострадавшая, если, конечно, предусмотрительно не заручиться ее письменным согласием. За время весьма эмоционального описания скандального поведения некоторых меркантильных моделей Карина успела подписать чек и положить его поверх бумаги.
– Покажите на болванке, – не прикоснувшись к ручке, попросила Медея.
Для подготовки болванки пришлось идти в хранилище. Карина несла муляж головы и по ходу объясняла что-то о полировке черепа, подрисовке скул и линзах. Оказывается, глаза под такой гарнитур должны быть «с зеленцой».
Так и сказала – «с зеленцой».
Когда в хранилище достали диадему, Медея не сразу отреагировала – была занята. Обдумывала особенности цвета с зеленцой. Но когда украшение надели на болванку, она застыла, ошарашенная, а потом внимательно всмотрелась в Карину.
Коренастая. Слишком большой зад для такой спины. Шея длинная. Руки замученные – сама что-то мастерит?
Тактично переждав осмотр, Карина открыто взглянула в глаза модели. Медея улыбнулась – слегка, не улыбка даже, намек. Улыбка-поклон за отличное чутье: диадема – золото, мелкие бриллианты и крупные зеленые изумруды – на голой болванке цвета слоновой кости смотрелась потрясающе. Карина улыбнулась в ответ – левым уголком рта: а ты как думала?..
Но когда дело дошло до бритья, и на пол в гримерной упала первая прядь, и еще этот звук – скрежет ножниц, с трудом справляющихся с густыми волосами…
– Не стесняйтесь, – подмигнула Медея растерянному стилисту. – Давно не видела свой череп.
Под скрежет ножниц, пробуксовывающих на слишком толстых прядях, к Медее пришел страх. Сначала – подкрался беспокойством, как будто с волосами она теряла силу. Потом вдруг стала думать, что диадему на гладком черепе трудно закрепить, потом – что охранники на этом показе будут охранять изумруды, а не следить за порядком в подсобках, как обычно. Интересно, какие даны инструкции в случае нападения на модель, чтобы сорвать украшения? Кого или что будут спасать?..
Сорок минут до выхода. Весь персонал галереи пришел посмотреть на «отполированный» череп Медеи. Нервный стилист в который раз повторил, что этот череп уникален и что египетские женщины не зря использовали головные уборы, удлиняющие голову – появляется ощущение принадлежности к небу. Обритая голова теперь была такого же бледного цвета, как лицо и плечи. От висков к макушке стилист наложил почти незаметные полоски теней золотистого оттенка, и Медея с удивлением увидела в зеркале, как от этого у нее вызывающе выступили скулы.
В присутствии двух охранников на нее надели диадему и ожерелье. Женщины ахнули – «инопланетянка!..». Охранники приоткрыли рты.
– Снимите брови, – приказала Карина.
Стилист раскрыл опасную бритву.
Теперь Медея стала точь-в-точь – болванка. Интересно, как армянка предложит ей оформить тело и руки? Медея потрясла головой. Тяжелая, однако, игрушка.
– Свалится, – сказала она.
– А мне говорили, что вы можете при самом размашистом шаге пронести на голове переполненный стакан с водой и не уронить ни капли.
– Если меня дернуть или толкнуть, диадема свалится.
– Кто это вас собирается толкать? – выступил охранник.
Стилист достал тюбик с клеем.
Медея остановила его руку и прочла надпись на тюбике. Покачала головой.
– Но!.. – растерялся стилист.
– Ищите что-нибудь натуральное. Я не могу остаться с обритой головой, покрытой язвами после такого клея.
– Никакого клея на диадеме! – охранник тоже проявил бдительность.
Карина взяла тюбик. Повертев его в руках и не обнаружив ни одного слова на английском – сплошные иероглифы, – она заметила:
– У вас было весьма разностороннее детство.
– Вы уже придумали платье? – Медея решила прекратить всякие обсуждения ее прошлого.
– Шелк. Серый цвет, металлический оттенок. Минимум деталей – сорочка на бретельках. До колен. И максимально открытые сандалии.
– А это что такое? – Охранник взял с подготовленного на столе платья наручники и потряс ими.
Все посмотрели на Карину.
– Я хочу попробовать этот образ в наручниках, – сказала Карина просто, как «теперь я хочу попробовать мороженое».
Все уставились на руки Медеи.
– Мы так не договаривались, – сказала она.
– А давайте все примерим, посмотрим, что получится, и договоримся, – предложила Карина.
Когда запястий коснулся металл, Медея подумала, что сегодня самый странный день в ее жизни. Ее обрили налысо – лишили даже бровей, на руки надели наручники и нацепили драгоценностей в полмиллиона долларов. Она попробовала себя успокоить – три минуты в наручниках и с изумрудами, всего три минуты. Охранники, толпа народу, фотографы. Что может случиться? На самом деле образ, который предложила Карина, был настолько странным и потусторонним, что не поддавался шаблонной классификации – в серой рубашке белокожая Медея с лысым черепом больше всего напоминала привидение в зеленом свечении болотного огня. Но наручники?.. Для привидения она не подходит. Интересно, как это зрелище обзовут потом журналисты – шикарное? Оригинальное? Стильное? Нелепое?
Медее нравилось рисковать: когда зал ахал и замирал, не зная, как реагировать на новую версию свадебного платья. И только от ее поведения на подиуме зависело количество аплодисментов. Именно в моменты самых смелых экспериментов модельеров она чувствовала себя всемогущей, без труда, в любом прикиде завораживала зал – телом, походкой, руками – и с радостью работала с новаторами.