- Ты решил, когда летишь? Или будешь дожидаться, когда на тебя выйдет полиция?
- Глань, тут у меня еще одно дело и… махну серебряным тебе крылом.
Они помолчали, и у него вдруг вырвалось:
- Пора мне убираться из твоей жизни.
Гланька сразу поняла: это уже не шутка. Но, умница, она знала и другое - сейчас говорить об этом не время и не место.
- Это дело, о котором ты говоришь, его нельзя отложить?
- Можно. Но я хочу прояснить что-то важное для себя. Мне, как герою Достоевского, надо мысль разрешить. У меня есть кое-какие соображения…
- Ледников, я тебя умоляю!
- Да не беспокойся ты. Это дело умственное, пальбы не намечается. А завтра ты доставишь меня в аэропорт и отправишь на родину.
Она сразу открыла дверь и молча пропустила его в квартиру. Выглядела она рассеянной и одновременно сосредоточенной на чем-то. Видимо, какая-то сильная и глубокая мысль владела ею, и все остальное рядом с ней казалось не важным и не нужным. Ладно, это ее проблемы, решительно подумал Ледников, у нас своих хватает. И перешел к делу.
- Валерия, вы уже знаете, что произошло?
- Да, я смотрела телевизор, - бесстрастно ответила она.
- Я был на вокзале, когда его убили. Собственно, я его туда и привез. Он был ранен… Его ранили еще утром, когда пришла полиция.
- Да, они сказали… по телевизору… - по-прежнему рассеянно кивнула она.
- И мы с вами имеем к этому прямое отношение, - с нажимом сказал Ледников. - Ведь это вы звонили мне и сообщили адрес квартиры, где держали Рафу…
Она никак не отреагировала на это. Просто все так же безучастно слушала.
- Послушайте, Валерия! Мне Леня вовсе не показался законченным злодеем. Ни тем более организатором всего этого мероприятия по исчезновению вашего патрона, - уже несколько раздраженно сказал Ледников. - На мой взгляд, его только использовали. Вопрос - кто? Кто эти люди? И представляют ли они по-прежнему опасность для моих друзей?
Она бросила на него несколько удивленный взгляд.
- Леня рассказал мне про некоего Валерия Олеговича и его подручных, но я не успел узнать у него, где их искать. Вы что-нибудь знаете о них? Ведь они и с вами поработали? Или вы имели дело только с Леней?
Она вдруг усмехнулась. А потом сказала нечто совершенно неожиданное:
- Господи, а ведь я была уверена, что вы давно уже все поняли! А вы ни о чем до сих пор не догадались…
- Валерия Олеговна! - повысил голос Ледников. Ему уже надоела эта игра в спящую царевну. - Может, вы будете выражаться более понятно? О чем я должен был догадаться?
- Валерия Олеговна! - передразнила она. И повторила: - Валерия Олеговна… Ну же, господин Ледников! Включите, наконец, ваши хваленые аналитические способности.
И вот тут до Ледникова дошло. Господи, неужели все так просто? Все откровенно, словно в насмешку, лежит на поверхности…
- Вы хотите сказать, что нет никакого Валерия Олеговича, а есть… Валерия Олеговна?
- Наконец-то сообразили! Эх вы, сыщик!
Обижаться Ледников не стал - не до того. К тому же если подследственный искренне убежден, что он умнее следователя, то следователю это только на руку. Если он, разумеется, на самом деле не глупее.
- Вы знаете, я давно подозревал, что ваша роль в этой истории значительнее и серьезнее. Но вот на такую незамысловатую шутку, как переименование Валерии Олеговны в Валерия Олеговича, не рассчитывал. Как-то все это слишком легкомысленно, игриво и… чересчур откровенно.
- А это и была игра, - грустно сказала Валерия. - Однажды Леня вдруг спросил: а что делать, если его задержат? И я сказала в шутку: говори тогда, что тебя принудил к этому Валерий Олегович, по твоему мнению, бывший сотрудник КГБ. Ну и рассказывай, какой он ужасный злодей… Англичанам такая сказка будет только в радость, потому что она очень удачно ложится в их схемы. И вообще, это как раз то, что им нужно! Не правда ли?.. Мы потом часто веселились, придумывали: а что сделал бы Валерий Олегович? А как бы посмотрел на это Валерий Олегович?.. Мы даже придумали ему внешность - вылитый Пол Ньюмен! - манеры, словечки…
- Типа атамана Кудеяра?
- И это тоже. Значит, Леня рассказал вам эту мистерию, а вы поверили? Ну, господин Ледников, не ожидала! Не рассчитывала, что мои скромные фантазии произведут такое впечатление даже на вас.
В ее голосе прозвучал некоторый избыток превосходства и насмешки, и это уже нельзя было оставить без последствий. К тому же она дама впечатлительная и «чувствительная», настоящая героиня готического романа, и потому надо попробовать как раз на ее чувствах и сыграть. Пришла пора пробежаться и по этим струнам, решил Ледников. Посмотрим, как вы держите удар, дорогая Валерия Олеговна. Вряд ли нервишки у вас железные.
- Да, Леня вас не выдал, - многозначительно сказал Ледников. - Во всяком случае, он очень старался, чтобы я ни о чем не догадался. Он вас очень любил, Валерия Олеговна. Любил по-настоящему. А вот вы? Вы к нему как относились? Любили хоть немного? Или просто использовали в лучших традициях семейства Муромских? Использовали, не брезгуя никакими средствами? Включая постель?
Ледников сразу понял, что просчитал все правильно. Валерия явно смутилась, ей уже было не до торжественных усмешек. Удар пришелся в самое болезненное место.
- Боюсь, вы не поймете, - пробормотала она.
- А вы расскажите… - сбавив тон, почти миролюбиво предложил Ледников. - Уверяю вас, я не настолько тупой и бесчувственный тип, как это может показаться. К тому же нам с вами надо договориться о том, как мы будем жить дальше. Но для этого я должен знать правду. Попробуйте-ка не лгать. Правда бывает выгоднее и полезнее.
Валерия задумалась. Ледников спокойно ждал. Он видел, что она не колеблется, а просто решает, с чего начать.
- Хорошо, я вам все расскажу… Черт, умеете вы влезать в душу… Так вот. Однажды я случайно услышала разговор Муромского с сыном. Он был пьян, а потому всячески задирал Рафу, тупо, однообразно и монотонно издевался над ним.
- Он что - очень его не любил?
- Тогда они уже все ненавидели друг друга. К тому же в пьяном виде Муромский был омерзителен, ему надо было кого-то обязательно обидеть, оскорбить. А в Рафе он тогда уже стал видеть черты его матери, с которой давно был на ножах.
В тот раз он неожиданно стал пугать Рафу тем, что у него может быть старший брат, с которым ему придется по-честному поделиться… Сначала я решила, что это просто пьяные фантазии, но Муромский как-то уж очень слезливо рассказывал о своей юношеской любви в родном городе, о том, как нехорошо он себя повел тогда, соблазнив и бросив замечательную чистую девушку…