Долли вернулась к тому, что мистер Шусмит назвал бы сутью дела.

— Так что пошел вон, малыш. Проваливай.

— Вы хотите разоблачить меня перед миссис Корк?

— Что нам помешает?

— Я бы сказал, ваше доброе сердце. Чуткая душа. Видимо, они в отпуске.

— Угадал.

— Тогда мне придется рассказать ей про яичницу с ветчиной. Вы знаете, какие у миссис Корк строгие взгляды. Успеем на один поезд.

Выстрел попал в цель. Долли не нашла, что ответить. Мистер Моллой нашел, но поскольку он в эту минуту жевал кусок ветчины, то разобрать удалось лишь заключительное слово.

— …наотрез, — сказал мистер Моллой.

Долли оправилась от растерянности и с благодарностью взглянула на спутника жизни.

— Верно. Будем отпираться наотрез. Миссис Корк скорее поверит мне и Мыльному, чем рыжему нахалу.

— Интересно, — сказал Джеф, — почему, если нахал, то обязательно рыжий? Бывают и брюнеты, и шатены. Впрочем, сейчас не время в этом разбираться. Вы наверняка горите желанием узнать, как я теперь выкручусь. В ваших глазах читается немой вопрос: что-то он запоет? Отвечу: хозяин заведения подтвердит мой рассказ. Он уже получил от миссис Корк предупреждение не продавать животных белков пациентам ее дурдома и будет поражен, узнав, что приличная проезжая пара на самом деле — гости Шипли-холла. И не думайте его подкупить. Он слишком боится нашей хозяйки, чтобы шутить с ней шутки.

Долли с надеждой взглянула на мистера Моллоя, но источник его вдохновения уже иссяк. Как ни обидно было сдаваться так быстро, она капитулировала.

— Твоя взяла.

— Лично я, — отвечал Джеф, — назвал бы это ничьей. Мы как те ребята в салуне, что держат друг друга на мушке. Предлагаю объявить перемирие. А сейчас, увы, вынужден откланяться. Дела призывают меня в другое место.

Он только что вспомнил, что сандвичи, наверное, уже готовы, и не хотел, чтобы их вручили на глазах у теперешних собеседников.

Когда он вышел, наступило долгое молчание, которое нарушил мистер Моллой.

— От него не избавишься, — промолвил он скорбно, но с ноткой уважения в голосе. — У него на все готов ответ.

Миссис Моллой передернуло. Джеф появился в двери, чтобы одарить их любезной улыбкой, которая полоснула Долли, как ножом.

— Я с этим жуликом поквитаюсь, чего бы мне это ни стоило, — сказала она чуть севшим от ярости голосом.

— Как, киска? — спросил мистер Моллой.

— Не волнуйся. Я его уберу.

Мистер Моллой вздрогнул. Его напугало последнее слово. Он был человек нервный и, когда его жена пускалась в такие предприятия, поневоле спрашивал себя, не перегнет ли она палку.

— Что значит «уберу»?

— То и значит.

— Ты же не думаешь его пришить?

Миссис Моллой весело рассмеялась. Она уже вернулась в прежнее расположение духа.

— Не глупи, пупсик.

— И ты не глупи, пожалуйста, — сказал он.

Глава тринадцатая

Энн Бенедик вышла на террасу и медленно спустилась в сад. Она направлялась к прудику, где Джеф несколько раньше смотрел на водомерок.

С детских лет она убегала сюда в минуты печали, а сейчас была именно такая минута. Преувеличением было бы сказать, что сердце у нее разрывалось от горя, однако она чувствовала, что отношения с нареченным не вполне безоблачны, а это всегда несколько огорчает.

Узнав, что приехал Лайонел Грин, Энн обрадовалась, предвкушая долгие прогулки по тенистым аллеям и рощам, которыми изобиловала вотчина Аффенхемов. Когда он сказал, что им лучше держаться поодаль, сердце у нее упало, и хотя он объяснил причины такой осторожности, ее не отпускала досада. Ей бы хотелось, чтобы Лайонел не был таким осмотрительным. Образ возлюбленного, который она создала в своей голове, несколько омрачился.

Обо всем об этом она размышляла, когда в сад со стороны станции вошел Джеф. Утро и первую половину дня он провел в Лондоне.

Для этого было несколько причин. Во-первых, переговорив со своей совестью, он решил, что письменные извинения Дж. Ш. Эдеру, отправленные в его контору с рассыльным, вполне заменят личную встречу, к тому же их легче будет составить, чем при непосредственном общении с пострадавшим. Трудно просить прощения у человека, которому залепил в лоб булочкой — поневоле начнешь мямлить и запинаться.

Еще он хотел купить экземпляр «Женщины в дебрях» на случай непредвиденных обстоятельств и коробку шоколадных конфет для Энн, а также оформить страховку.

Мысль о страховке пришла ему в голову через несколько дней после разговора с мистером и миссис Моллой в «Олене и рогах». Она возникла, когда он курил в холле, поджидая Энн, и в футе от его головы пролетели бронзовые часы. Ему подумалось, что вступив на тропу войны со столь предприимчивой противницей, он подвергает себя заметному риску.

В следующие несколько дней Джеф проникся глубоким уважением к этой выдающейся женщине. Мужа ее он рассматривал как обычного истукана, о котором не стоит и думать, но Долли вызывала у него почти священный ужас. В частности, он тщетно гадал, как она разузнала о спрятанных сокровищах Шипли-холла. Не иначе, как она наделена даром прозрения. Помимо этих сверхъестественных свойств, она обладала редким умением действовать быстро и решительно.

Правда, проглотив полсигареты и вскинув голову так резко, что чуть не свернул шею, он так и не успел увидеть, как она перегнулась через перила. Однако бронзовые часы, до того стоявшие на старинном комоде, сами по воздуху не летают, и Джеф был уверен, что в полет их отправили маленькие ручки Долли Моллой. Может быть, он возводил на нее напраслину, но сам так не думал.

Слишком много разных предметов — ваз, кирпичей, леек — падали в непосредственной близости от него после разрыва дипломатических отношений. А железный прут, державший ковер на лестнице, о который он едва не споткнулся, сбегая к обеду, мог сдвинуть лишь человек, наблюдавший за каждым его шагом.

Судьба, сведя его с женщиной, наделенной талантами и темпераментом леди Макбет, оставляла лишь две выхода (если не рассматривать возможность постоянно ходить в каске) — покинуть Шипли-холл, на что бы он в жизни не согласился, или поехать в Лондон и застраховаться от несчастного случая. Любой молодой человек должен был сделать это, вступая в жизнь, но у Джефа все как-то не доходили руки.

Он решил больше не откладывать. Объявив миссис Корк, что заполучил отличные отпечатки пальцев дворецкого и хочет сверить их с архивами Скотланд-Ярда (ребята всегда помогут старому другу), он направился в столицу, согреваемый чувством, что хоть и не разоружит мадам Моллой, по крайней мере, не останется совсем уж ни с чем, если она все-таки пристреляется.

Теперь он вернулся в Шипли-холл и в первую же минуту встретил Энн. Настроение его, и без того приподнятое, стало еще лучше. Он увидел в этом знак, что Провидение умеет отличить хорошего человека, и поспешил воспользоваться подарком судьбы.