– Оставь мне пятерку, остальных пока отложим. – Ева пододвинула к себе самую толстую папку. Бумаги в ней были разного размера, среди чисто-белых глянцевых листов виднелись тетрадные странички, серыми уголками высовывались газетные вырезки. – А здесь что?
– Это вся информация по космосу за последний месяц. Все, что знают и простые смертные из ящика и газет, все, что разрешено разглашать работникам Центра. В плане секретных разработок на этот месяц нам было отказано. Но Аркаша…
– Я поинтересовался, этого плана просто нет. Грустно и за державу обидно, но теперь этот план составляется совместно с американскими коллегами, финансирующими основные разработки, они решают, что профинансировать, а что нет, и таким образом корректируют план, у них его можно получить по запросу. Это долго, дня два потребуется. Давайте пока поработаем с тем, что есть. Тебе звонят.
Ева достала пейджер и посмотрела на табло, выключив сигнал. Нажала память, нашла телефон Карпелова и пошла к телефону.
– Слушай, майор, я очень занята, говори быстро, чем помочь.
– Да я, понимаешь, за город подался к любимой женщине, а мне ребята позвонили, у Сонечки очередной труп, она с места происшествия скрылась, прибежала в отделение, требует меня. Пока я доеду, она все переиграет, или черт-те что еще с ней случится. Жалко девочку, она ведь хорошая. По сути, – уточнил Карпелов, подумав. – Если ты найдешь минутку, забери ее из отделения и выясни, что и как, а я к вечеру буду, приму эстафету. А если нет, я позвоню своим, путь ее арестуют и запрут в камере до моего приезда, так будет всем спокойней. Ну как?
– Я поеду, позвони своим.
– Она тебе тоже нравится, да? Ладно, шучу. Не злись. Я же слышу – воздух набираешь, чтобы рявкнуть. Пока.
Ева шумно выдохнула и улыбнулась, опуская трубку.
– Я возьму папку по космосу, сами сказали – ничего секретного. – Теперь Ева цепляла кобуру и надевала пиджак. – Буду через час-полтора. – Сумочки у нее не было, засовывая пейджер в большой наружный карман пиджака, Ева уронила на пол платок.
– Как ты в такой юбке наклоняешься? – задумчиво поинтересовался Аркаша, пристально разглядывая очень короткую трикотажную юбку, выступающую узкой полоской снизу пиджака.
– Вот так. – Ева медленно присела с прямой спиной, сжав коленки, и подняла платок. – Это приседание для коллег по работе. А вообще очень удобная юбка. Не жарко и задирать не надо, когда хочешь припечатать кого-нибудь подошвой в лоб.
– Он профессионально интересуется, ты глазки не строй. – Зоя старалась говорить спокойно. – Он сегодня вечером на работу одевается женщиной и идет в клуб «Одиссей». Он думает, что у него ноги стройнее, чем у тебя! – Зоя повысила голос. – Он их побрил и примерял мини-юбку, но в силу физиологических особенностей организма… его яйца, короче… Вид сзади при наклоне…
– Ребята, вы уж помиритесь к моему приходу!
– Да мы не ссорились, просто я Зойку туда не пущу, а идти надо женщине, всех мужчин там знают в лицо – только свои.
– А я? – спросила Ева с порога.
– Думали, – вздохнул Аркаша, – ты не подходишь. Тебя Хамид-паша хорошо знает, и голой видел, и даже обмерял, когда саван заказывал, вот так, Ева Николаевна. Мне надо узнать, на кой черт он сюда притащился, делов-то всего – выпить коктейль за стойкой и записать разговорчик. А за приседание спасибо, учту. Будь жива!
Дежурный сидел за стойкой отделения милиции истуканом. Воротничок форменной рубашки на напряженной шее промок от пота.
– Где она?
Дежурный кивнул, Ева после света улицы не сразу разглядела за решеткой забившуюся в угол фигурку.
– Я беру ее. Вы в порядке?
Дежурный опять кивнул и покосился, не поворачивая головы и не шелохнувшись, сначала на удостоверение Евы, потом на поднявшуюся с лавки Соню.
Решетка была заперта. Когда Ева справилась с удивлением при виде одежды Сони и странного цвета ее волос, она сама сняла с пояса дежурного ключи и отперла решетку.
– Какой-нибудь протокол составляли? – поинтересовалась она, стукнув по стойке ключами. – Что с вами? Почему не разговариваете?
Вздохнув глубоко, дежурный напрягся и побагровел лицом, но из его горла вырвался только хрип и шипение.
– Орал, как идиот! – удовлетворенно заметила Сонечка, подходя. – Хотел по телефону вызвать кого-то, я подумала, что от такого крика рвутся голосовые связки, у меня получилось!
Толкая Соню перед собой, Ева вышла на улицу и там спросила, что именно у нее получилось.
– Первый раз такое, честное слово! – возбужденно объясняла Соня, пока Ева с некоторой оторопью разглядывала ее одежду и волосы. – Я подумала: хорошо бы он заткнулся – и он заткнулся! Отвези меня домой, я уже успокоилась, все в порядке.
Молча они прошли к машине Евы. Усаживаясь на заднем сиденье, Соня с любовью распрямляла фалды воздушной юбочки.
– Ну, – сказала она, заметив, что Ева молча смотрит на нее в зеркальце, – чего ждем?
– Я жду, когда ты скажешь, как проехать в то место, где у тебя случился очередной труп.
– Это еще зачем, там уже была милиция!
Ева вздохнула и достала мобильный телефон. Через две минуты она внимательно выслушала сообщение, кивнула, запоминая адрес, достала из «бардачка» блокнот и записала имя и данные из документов, которые нашли при убитом. «ЦКТС» – записала она, а надпись на печати в удостоверении была неразборчива, но через полчаса обещали узнать, что это за «Центральный Комитет»: при пострадавшем был и паспорт, и диплом, и рабочее удостоверение.
– Мне сказали, что свидетельница происшествия удрала, – повернулась Ева к Сонечке.
– Я убежала, – загрустила Соня. – Машина выскочила вдруг совсем рядом и припечатала его к стене, раздался такой хруст ужасный, понимаешь, у него глаза вылезли…
Ева завела мотор и рванула с места, опрокинув на заднем сиденье живую куклу в воздушном наряде.
– Да что меня все сегодня из машин вытаскивают силой! На руке уже синяки! – отбивалась Соня через двадцать минут. Она избегала смотреть на стену серого дома, выложенную грубым камнем.
Ева хлопнула дверцей и задумчиво осмотрелась:
– Что ты здесь делала?
– Я гуляла. Я не хочу ни с кем разговаривать. Я хочу домой, – заявила Соня, покачиваясь в лодочках с оторванными каблуками.
– А как насчет мороженого? – Ева разглядела ее туфли и вдруг успокоилась и заинтересованно осмотрелась.
– Честно говоря, – вздохнула Соня, – я с утра ничего не ела, падаю с ног. Ладно, я сглупила. Я всегда неправильно поступаю в первые минуты после этого, понимаешь? Я пугаюсь, все рассказываю, а надо на самом деле молчать и думать, но у меня не получается. – Она, прихрамывая, шла за Евой. – Вот, например, сегодня. Я сама, как дура, сказала, что была с этим парнем. И только потом, в отделении, поняла, что могла ведь и просто оказаться рядом с незнакомым человеком, совсем рядом, машина юбку задела… Я и правда не знаю, как его зовут!