– Значит, вагон с тремя женщинами. Пустой такой вагон, в нем три женщины. Электрических приборов нет, балконов, кранов и воды нет, машины рядом не ездят, предметов… Что у этой третьей женщины было с собой в руках?
– Сумочка маленькая.
– Предметов крупных нет. Никто не вез бензопилу или коньки в пакете. Пустой такой вагон, а на тебя напал хулиган. Ты, конечно, сразу стала ему объяснять, что сейчас ему будет очень плохо, сейчас он умрет и так далее! Ну что, по-твоему, могло ему угрожать в пустом вагоне метро?!
– Откуда я знаю? Я сама удивилась, когда он ударил меня в лицо, а ничего не случилось! А потом все так и вышло, как я сказала. – Филомена вздохнула и продолжила громким вдохновенным голосом: – Эта женщина, что здесь… Ева, вы ведь Ева, да? Она стала душить своего хулигана ногами, а потом ударила его по ушам, и он упал! Вторая, которая разрешила разрезать на себе блузку, ударила своего между ног коленкой, потом отняла нож, повалила его на пол и прыгнула ему на грудь металлическими шпильками! Тогда Ева пошла на моего хулигана, словно обезьяна в джунглях, не ногами, а руками по поручням, а он достал пистолет, а вторая подошла сзади, бах! – и он упал с простреленной грудью! Нет, честное слово, – Филомена кивнула, увидев округлившиеся глаза Карпелова. – Скажите ему! – Она повернулась к Еве. – У этого майора пунктик, что я всегда придумываю, что и как нужно плохого сделать, поэтому все и случается! А я не придумываю, я понятия не имела! Ну я могла еще подумать, что они все трое начнут мочиться в открытую дверь вагона на рельсы, тогда их убило бы током, – добавила она неуверенно.
Ева и Карпелов в оцепенении посмотрели друг на друга. Карпелов очнулся первым:
– А как выглядела эта третья, которая стреляла?
– Бандит сказал, что она фотомодель, так оно, наверное, и есть, – вздохнула Филомена. – Я никого пальцем не тронула, вы же меня знаете, майор! А на этот психологический тренинг я езжу из-за вас, это вы сказали, что мне нужна помощь психолога!
– Ты определила, какое было оружие у третьей женщины? – спросил Карпелов у Евы.
– Нет, – Ева покачала головой, – я не видела оружия, я слышала выстрел, но оружия не видела. Судя по размерам сумочки, это мог быть только дамский «вальтер», сумочка чуть больше портмоне, на длинной металлической цепочке желтого цвета. У меня к тебе разговор.
– Я хочу домой! – Филомене не понравилось, что Карпелов и Ева встали и собрались выйти.
– Пять минут, – пообещала Ева. Она заметила, что Карпелов в присутствии Филомены двигался медленно и делал все очень осторожно. – Слушай, майор, – они встали в коридоре у окна, – тут так получилось, что сегодня меня срочно вызвали на задание. Надо было снять одного террориста. Если коротко, то террорист ушел. Я видела его глаза. Это была женщина. Обратно поехала на метро, в вагоне нас было трое, как ты слышал. Эта третья. Ее глаза… Пистолет в сумочке. Не знаю, как объяснить.
– Имеешь подозрение, что с тобой в вагоне ехала террористка, которую ты упустила?
– Имею.
– Ну, сопоставь рост, цвет волос.
– В прицеле я видела только глаза.
– Понял. – Карпелов задумался. – Чем могу помочь?
– Эта твоя детка, Филомена…
– В прошлый раз она была Лариска, до этого – Фемида, еще Фаталия, Гризельда, всего не упомнишь. Но самое удивительное – ее настоящее имя. Ни за что не угадаешь. Ее зовут Сирия. Мамочка ласково называет Соней.
– Так вот, эта твоя Сирия знает третью женщину из вагона.
– Ну?
– Мне так показалось. Мы с этой фотомоделью пожали друг другу руки, она назвала свое имя. Полина. Я не знала, что у вас в отделении проблема с этой Фаталией, я бы хотела, чтобы ты мне помог, разговорил ее. Но без напряга. А ты такой скованный.
– Будешь тут скованным. Я раньше, когда ее допрашивал, магнитофон включал, пока меня током не шибануло. Полгода назад вертел в задумчивости в руках дырокол, а как руку себе прошил – не помню. Теперь ни на секунду не забываю, что надо все делать осторожно, никаких электрических приборов, ничего острого, горячего, и оружие с себя снимаю.
– Ладно, бравый законник, – улыбнулась Ева. – Как же ты это объясняешь?
– У меня есть множество версий на этот счет, но лучше ее отвезти домой, пока она не рассердилась. Машину поведешь ты.
– Это почему?
– Потому что все жертвы, – конечно, которые нам известны, – му-жи-ки! – Последнее слово Карпелов выговорил медленно, громко и по слогам.
В машине Соня заснула, забравшись на заднее сиденье с ногами и уложив голову на колени Карпелова.
– Ох ты, муха-цокотуха, – пробормотал Карпелов, пряча руки за спину.
Ева ехала по городу медленно, у светофоров начинала тормозить заранее, хотя пустые дороги светились длинными черными лентами мокрого асфальта и никто не стоял у переходов.
Возле подъезда с мигающей над входом неисправной лампой у Евы с Карпеловым произошел спор. Карпелов наотрез отказывался брать на руки уснувшую маленькую женщину и нести ее на второй этаж. Будить ее он тоже отказывался, осторожно отодвинулся, уронив рыжую растрепанную голову на сиденье. Ева растолкала Соню и уговорила ее выйти из машины.
– На лифте! – заявила Соня, нажав кнопку.
– Двигай ножками, – сказала на это Ева, улыбнувшись побледневшему Карпелову.
– Мороженое! – вспомнила у дверей в квартиру Соня и топнула ногой.
Карпелов застонал, а Ева сказала, что у тех, кто ест мороженое в четыре утра, слипается не только это самое место, но и все остальное.
Перед дверью на втором этаже Соня стала искать в карманах ключи, уронив на пол несколько небольших картонок. Карпелов нажал кнопку звонка. Ева подняла две карточки и зацепилась взглядом за почерк, которым мелко и тщательно была исписана плотная бумага. Задумчиво повертела ее в руках.
– Как зовут твоего психолога? – спросила Ева, протягивая карточки Соне.
– Не помню. Она, кажется, латышка.
– Детка моя! – закричала открывшая дверь женщина в халате и с маской на лице. – Персияночка моя родная, что с тобой сделали? – Она судорожно ощупывала зевающую Соню. – Тебя били?!!
– Ну что вы, в самом деле, ну что с ней сделается! – успокаивал мамочку Карпелов. Он тянул Еву за руку вниз.
– Что вы сделали с ее лицом? Прекратите преследовать мою дочь! Я подам на вас в суд! – кричала мамочка. Ева потянула дверь за ручку и захлопнула ее.
– Хочу мороженого! Заткнись, идиотка, и вымой свою зеленую рожу! – кричала из-за двери Соня.
Карпелов спускался вниз, наступая на каждую ступеньку двумя ногами.
– Да что ты такой суеверный? – смеялась Ева.
– Станешь тут суеверным. Почитай ее дело, почитай. И про мороженое я забыл! И за поручень держаться нельзя.