– И что, можно будет думать, что вы реалист?
– Где бы вы хотели встретиться? – спросил Король.
– Я могу предложить свой номер, но сегодня у меня назначена встреча.
Телохранитель прошептал что-то на ухо румыну.
– Мой товарищ говорит, что удовольствие от женщин лучше получать после удовольствия от игры.
– Цены нет вашему товарищу. Когда?
– Можно вечером, часов в десять. Да!.. Только, как это, я бы не хотел разочароваться. Да. Вы должны будете показать мне деньги до игры.
– Кто будет в номере?
– Нас будет двое. И мне совсем неинтересны суммы меньше стоимости моей машины.
– Я согласен. До вечера. Я выйду первым, я не знаю, заметили вы или нет, но за вами следят. Два быка в баре.
– Будут грабить? – равнодушно спросил румын.
– Вас – грабить, а меня – бить.
– Ужас! – произнес румын так же равнодушно.
Король вышел из туалета и чуть не налетел на жующих близнецов. Он развернулся к лифтам и быстро вошел в один из них. Совершенно пьяная блондинка, увешанная драгоценностями и мехами, с трудом удерживала равновесие, опираясь на крошечного китайца. Король достал свою колоду. Переворошил. Его червовый король был на месте. Король уважительно покачал головой, фокус румына был действительно высокого класса.
Король поднялся на третий этаж и прошел в большой холл. Выбрал кресло поудобней и устроился дремать до десяти вечера. Он решил, что здорово обхитрит близнецов, если не выйдет отсюда вообще до игры, а румын наверняка до вечера проедется куда-нибудь по городу.
Через пять минут после Короля из туалета вышел охранник румына. Оглядевшись, он позвал хозяина. Оба, словно совершенно не замечая демонстративную слежку, прошли к стойке, а потом на улицу.
Двое исполнителей весело посмотрели друг на друга и радостно разыграли «удачу», громко хлопая друг друга по ладоням.
В девять вечера безукоризненно одетый джентльмен пожелал узнать у портье за определенную сумму, кто живет рядом с номером 318 с одной стороны и с другой.
– Князь беспокоится, – сказал он доверительно. – Ему везде мерещатся враги.
Слева жила певица, особа скандальная и достаточно известная, чтобы ее можно было в чем-то заподозрить, а справа номер был пустой. Король несколько раз прошелся возле пустого номера, прислушиваясь. Из номера певицы вывалилась орущая толпа, все были одеты и разукрашены, словно клоуны. Король успокоился. Без трех минут десять он постучал в номер 318.
Румынский князь сам открыл дверь. В гостиной номера был полумрак, широко открытая дверь в спальню откровенно демонстрировала разобранную кровать и валяющуюся на полу одежду.
– Я хочу делать извинения, – сказал князь, – но мне подумалось, вдруг я проиграю. Моей даме тогда будет очень скучно со мной, так?
– Дама будет с нами? – спросил Король. Он решил, что, если в номере будет еще кто-нибудь, кроме него и князя, он сразу уйдет. Ему показалась подозрительной легкость их контакта.
– Что вы! – князь замахал руками. Он был одет в яркий шелковый халат. – Я всегда играю без прислуги.
Король положил на стол свой кейс и открыл его. Князь смотрел на деньги безучастно, теребя пояс халата. Потом, словно очнувшись, он достал из секретера небольшую коробочку и тоже открыл ее на столе.
Король призадумался. Он никогда не имел дела с бриллиантами.
– О, нет проблем! – Князь заметил его замешательство и положил на стол небольшой холщовый мешок. Король заглянул внутрь, там были доллары. – Хватит, чтобы закрутилось?
– Здесь не хватит на вашу машину.
– Какие вопросы, – князь положил на стол ключи от своего «Мерседеса».
В дверь постучали. Король даже с каким-то облегчением подумал, что теперь ожидание позади и, наконец, начнутся неприятности. Мужчины встали, загораживая собой стол от двери, Король успел закрыть крышку кейса.
– В чем дело? – спросил румын. – Какое такое беспокойство?
– Вы заказывали шампанское?
Румын вопросительно посмотрел на Короля.
– Вы делали заказ в номер? – спросил Король.
– Да, я просил принести к полуночи. Я думал, что как раз тогда или нам очень хотеться пить, или я пью один.
– Напомните им время.
– Э… Принесите его в двенадцать – и холодным!
За дверью слышалась возня и легкий перезвон. Потом все затихло. Оба вздохнули. Король осторожно, задерживая выдох. Румын шумно и с облегчением.
– Простите. Я должен одеться. – Румын прошел в спальню и стал переодеваться, не закрыв дверь. Сбоку от большой кровати легко колыхалась занавеска. Король смотрел на нее, не отводя взгляда. Когда румын закончил свое облачение укладыванием небольшого кружевного платочка в нагрудный карман безупречного пиджака, он подошел к занавеске, откинул ее и закрыл приоткрывшуюся балконную дверь. Король расслабился и рассмотрел положение стола в комнате относительно зеркал. Немного подвинул стул, на котором собирался сидеть. В этот момент он заметил, что на столе нет коробочки с бриллиантами. Короля это совсем не обеспокоило, он подумал, что румын унес ее в спальню, когда пошел одеться.
Румынский князь, благоухая тонким французским одеколоном, сел напротив Короля и положил перед собой три нераспечатанные колоды. Он улыбнулся, закрыв глаза, словно в предчувствии наслаждения. Король поставил на пол свой кейс. Румын, еще продолжая улыбаться, оглядел стол.
– Где? – спросил он.
– Простите?
– Где мои камни? – спросил румын уже обеспокоенно и заглянул под стол.
Король похолодел. В одно мгновение он понял, что попался мошеннику, который разыграет пропажу фальшивых драгоценностей и попытается вытянуть за это у него деньги.
– Я пришел играть, – заявил Король медленно и громко. – Меня не интересуют ваши камни. – В это время Король лихорадочно думал, когда могла уйти со стола коробочка.
Румын встал, его лицо залила краска.
– Вы пришли мошенничать, это не очень правильно, потому что я позову полицию.
«Как же, – подумал Король, – сейчас заплачу от страха».
Он сидел молча, разглядывая свои ногти, и ждал, когда же румын начнет говорить о возмещении ущерба.
Румын подошел к телефону и стал набирать номер.
«И это полная туфта, сообщник ему просто необходим, не удивлюсь, если он будет в милицейской форме».
– Меня обокрали, вор в номере, пришлите полицию! – бросил в трубку румын.
Король встал, подошел к двери и засунул ножку стула в гнутую медную ручку. Румын стоял в позе оскорбленного, но не сломленного несчастьем страдальца.
В дверь постучали.