– Я же не отбираю у тебя твои игрушки, – тихо проговорила Ева. – Я поймала Слоника, он мой.
– Ты влезла в подготовленный побег, потому что тебе сказал об этом Король.
– А ты убил Короля? За ужином, да?
– За завтраком, – уточнил Макс.
– Устрицы, – грустно продолжила Ева.
– И отличное вино, имей в виду.
– Значит, ты уже получил свое.
– Не путай меня, ничего я не получил. Я не собирался его убивать, он меня довел, он меня дразнил… Не заставляй меня поступать с тобой неправильно. Не хочешь сразу говорить, где Слоник, скажи тогда сначала, чего тебе надо.
– У меня политические требования.
– Чего? – удивленно спросил Макс.
– Это значит, что я хочу влезть в систему.
– Я тебя не понимаю, а когда я не понимаю чего-нибудь, я злюсь, а когда я злюсь…
– Ладно, рассказываю. Я хочу вернуться в отдел по расследованию убийств, – Ева загнула мизинец, – второе, я хочу знать имя человека из органов, который вытащил милиционера Слоника из провинции и послал на дело в первый раз. И третье, – имя человека, который заказал побег.
– Все? – ошарашенно спросил Макс.
– Пока все.
Макс запыхтел и достал откуда-то из-под себя маленький магнитофон, уложил его между ляжками. Потом покопался в кармане огромных штанов и осторожно поднес к уху телефон, нажав ногтем кнопки.
Ничего не говоря, он взял магнитофон и приставил его к мембране телефона. Через несколько секунд в трубке возмущенно забулькало, Макс послушал, уставился на магнитофон и перемотал пленку. Опять приставил его к телефону. Выждал несколько минут. Послушал телефон. Отложил ненавистные хрупкие предметы и одобрительно посмотрел на Еву.
– Ты получишь что хочешь, но насчет информации о заказчике – это под вопросом. Это зависит от того, в каком виде мы получим Слоника. Ну, где он?
– Сначала вы выполните мои требования, и в течение суток Слоник будет у вас или я назову место, где он находится.
Макс удивился и рассердился одновременно.
– Это ты зря, – хмуро сказал он, – скажи, где Слоник, и я, так и быть, не буду с тобой ужинать.
– Сначала моя должность и информация. Звони.
– Чего мне звонить, я на этот счет уже получил все инструкции. Будешь говорить?
Ева молчала, разглядывая приборы на металлическом столе.
Макс вздохнул, встал со стула и подошел к столу. Одна часть стола откидывалась, как крышка у парты, а потом и вовсе снималась с петель. Макс привычно отставил ее в сторону, а под дырку поставил на пол пластмассовый поднос. Аккуратно сложил инструменты, принес две тарелки и две серебряные ложки с очень длинными ручками в виде тонко переплетенной проволоки. Поставил со столика на колесах два тонких стакана, налил желтое вино и, довольный, оглядел стол.
– Готово, – сказал он Еве, кивая на стол. – Присаживайся поближе, сейчас приведу ужин.
Ева, не понимая, смотрела, как очень большой Макс прошел к одному из уютных уголков и вывел оттуда за руку небольшого ребенка, плохо справляющегося со своими ногами. Ребенок смотрел перед собой бессмысленно, открыв рот и пуская слюну. Ужас холодными лягушачьими лапками провел у Евы по спине.
– Ты! Ты же говорил, что мы одни! – Ева не могла отвести глаз от лица ребенка, ребенок услышал ее голос, нашел глазами лицо Евы и уставился в него так же бессмысленно.
– Так это же ужин! – Макс подвел ребенка к столу, примерил его и стал подкручивать ножки у стола, поднимая его до уровня шеи ребенка.
Потом Макс легко поднял ребенка и поставил его на поднос. Прикрепил снятую часть стола, голова ребенка теперь находилась как раз в вырезе. Ребенок переступал ногами, треща пластмассой.
– Я советую приступить побыстрей, по опыту знаю, что они начинают пугаться и портят весь ужин. – Макс поднес поближе свой стул и показал жестом радушного хозяина на место напротив себя.
«Это сон, – сказала себе Ева. – Не надо бояться, я не боюсь, это только сон…»
– Что будем есть? – спросила она как во сне.
– Мозги, – ответил Макс, любуясь головой в столе. – Только сначала надо немного побрить. Иногда я ем и так, но этот уж очень спокоен, успею побрить.
– Ты – людоед? – спросила Ева плохо двигающимися губами.
– Какая разница, – откликнулся Макс, ласково обривая опасной бритвой верх головы мальчика. Мальчик водил глазами по кругу и трогал столешницу руками снизу. – Я такое в кино видел, только там обезьяну ели, но в ресторане! Понимают люди толк в еде. Надо есть все, когда оно еще живое, через полчаса это уже мертвечина, ее есть нельзя… Вот так… Еще чуть-чуть, теперь уберем все. – Макс аккуратно щеткой сметал волосы со стола, любуясь своей работой. – Опять же, поднос… Тоже необходим. Когда это… умирает, кое-что вытекает, я человек чистоплотный. Я – в каком-то смысле даже санитар. Ведь это не человек, понимаешь? Ты садись, сейчас приступим.
– Нет, – сказала Ева, схватив себя за волосы на висках. – Не делай этого, я все скажу… Я клянусь, – она упала на колени и поползла. – Как только ты отпустишь его… Как только ты его отпустишь… Клянусь, честное слово, отпусти!!
– Нет, так не пойдет. Я должен поужинать.
– Тогда жри, подавись! Но я ничего не скажу.
Макс задумчиво осмотрел обритую голову, вздохнул и стал откреплять крышки стола.
Ребенок выполз на четвереньках из-под стола и разглядывал Еву завороженно, пуская слюну.
– Говори, – Макс обиженно сопел.
– Пусть он выйдет.
– Говори. Я же тебе верю. Если я его отпустил, сегодня я его не съем, так и быть.
– Пусть он выйдет! – Ева подползла совсем близко в Максу и смотрела снизу на огромную гору, расплывшуюся над ней на стуле.
Макс с досадой достал пульт и нажал кнопки. Он вывел ребенка за руку в темный ангар и оглянулся на Еву.
– Заберешь его, когда все скажешь. Говори.
– Я убила Слоника. Он в больничном морге, больница тридцать один. Все.
Она, все еще сидя на полу, смотрела, как Макс усаживается на стул и наливает себе вина. Ее тошнило и трясло.
– Все, значит, – Макс вертел тонкий бокал в огромной руке.
Ева осторожно встала и подошла к нему сзади.
– Я его задушила, – прошептала Ева. – Ты не поверишь, он почти не сопротивлялся.
– Так бывает! – согласился Макс, не поворачиваясь. – Человек иногда чует свой конец и не противится. Вот так. А ты думала, я тебя пытать буду, бить, да? Я очень мирный человек, видишь, я тебя пальцем не тронул. Выключи магнитофон, – Макс показал рукой в сторону кресла, из-за которого привел ребенка, и в это время повернул голову за движением руки.