– Не отвлекайся. Говори о нем!
– Он говорит, что хотел отдать оправить его в серебро. Ты любишь серебро? Я не знала. Но побоялся подлога в мастерской. Он говорит, что ты любишь салат из кальмаров, а он терпеть его не может, и его тошнит, когда он открывает консервную банку. Он не хотел детей, пока не устроится, а теперь жалеет, он говорит, что ты любишь, когда тебе это делают сзади, стоя, ты опираешься о стол…
– Прекрати, – подруга Юля раздраженно щелкнула магнитофоном.
– Извини. Просто поверь мне.
– Я пытаюсь! Но пока все это смахивает на эгоистично-любовную привязанность. Тебя удручает наше расставание? Ты что, установила подслушивающие устройства в квартире, которую купила?
– Посмотри на меня, – встала Маргарита. В ночной рубашке до пят, едва сдерживая дрожь, изможденная и словно подожженная изнутри огнем, она едва сдерживала слезы. – Я разговариваю с ним давно. Я думала – звать тебя, не звать? О какой эгоистично-любовной привязанности ты говоришь? Не надо приписывать мне скрытое лесбиянство, я тебя люблю, как жизнь, понимаешь, как возможное исцеление, как что-то настоящее и самое дорогое, что у меня осталось. Я физически ничего к тебе не испытываю!
– Хорошо, успокойся…
– Сама успокойся! Я тебя позвала, потому что ты не совсем понимаешь, что именно со мной происходит. А ты заткнись, видишь, она не понимает! – закричала Рита вдруг в угол комнаты, и Юля испуганно зажгла верхний свет.
– Сядь, – сказала Рита.
Юля послушно нащупала стул позади себя и села.
– Вот газета. «Аварии и катастрофы». На пятой странице подробное описание, как в семьдесят девятом на дом в Голландии упал наш «МИГ-29». Погиб мальчик-подросток. И все, кто были в истребителе, естественно.
– Подожди, ты хочешь сказать…
– Мой первый оргазм. Я его так и назвала, оргазм «МИГ-29» по названию самолета. Я тебе рассказывала про его падение много раз. А ты вежливо слушала и теперь, выучившись, поставила диагноз?
– Ты хочешь сказать, – перешла на шепот Юля, – что при этом ощущаешь оргазм?
– Что, тяжелый случай?!
– Рита, – застыв на стуле, белая как мел Юля указала кивком головы на темное окно. – Я его вижу. Я вижу его отражение.
– Поздравляю, – устало вздохнула Рита. – А я уже не вижу. Он уже ушел. Твоего студентика больше нет.
Громко закричав, Юля бросилась на кровать, забилась в угол и стала тащить на себя одеяло.
– Я ничего не вижу, ну не кричи. – Рита упала сверху, преодолевая сопротивление рук, обняла подругу и закрыла ее собой.
Выглянув из-за ее плеча, Юля смотрела в темное стекло, пока костяшки пальцев с той стороны не приблизились до узнавания, до тусклого отблеска на сжатых пальцах. В окно сильно постучали, задрожало большое стекло.
Тут Рита и Юля заорали так громко, что в квартире послышались ругательства. Дверь в комнату открылась, заспанный детина в майке и семейных трусах удерживал позади себя худую старуху со всклокоченными волосами.
– Вы что, – спросил он удивленно, окинув взглядом комнату и разглядев девушек на кровати, – охренели совсем? Третий час ночи!
– С-с-стучат, стучат… – дрожащей рукой показала Юля на окно. – Стучат в окно, откройте, нам страшно.
Набычившись, не сводя глаз с девушек, словно ожидая подвоха или веселого прикола, сосед подошел к окну и посмотрел в него. Ухмыльнулся, покачал головой.
– Восьмой этаж, – сказал он, сдерживая зевок и подталкивая к двери прошмыгнувшую за ним старуху. – Психушку вызвать?
Юля пришла через два дня. Молча выложила на стол кожаный мешочек. Мешочек стукнул весомой тяжестью.
– Автомобильная катастрофа, – проговорила тихо Юля. – Умер сразу. Не мучился.
– Я знаю. Так и было.
– А тут, – кивнула Юля на мешочек, – зеленый камушек. Кто-то запрятал в кресле. Даже странно. Какая-нибудь княгиня, верно, или ювелир спрятал от жены. Мы купили кресло в комиссионке. Я думала о тебе все эти дни. Я тогда так перепугалась, когда он…
– Брось. Это, наверное, ветер, поднял с земли газету и швырнул ее нам в окно.
– Когда он постучал, – продолжила Юля. – Я знаю, как тебе помочь. Я уже достаточно выучилась, спасибо тебе, и могу сказать, что надо делать.
– Может, сейчас не время? – осторожно перебила ее Рита.
– Ты обладаешь редким даром ясновидения. Плохо то, что твои страдания от такого предвидения истощают жизнь. Если ты зациклишься на излечении, ты погибнешь. Я предлагаю тебе единственный выход из этой ситуации. Научись из всех своих видений получать выгоду.
– Выгоду?
– Да. Именно выгоду.
– Какая же тут может быть выгода? – лениво поинтересовалась Рита.
– Вот такая, к примеру, – кивнула Юля на мешочек с камнем. – Что они тебе еще говорят? Наверняка много такого, из чего можно извлечь выгоду.
Рита усмехнулась, взяла в руки мешочек и смяла его, нащупывая камень.
– Это не княгиня и не ювелир. Камень утаил от хозяина слуга.
– В прошлом веке? – подалась к ней Юля.
– Нет. На прошлой неделе. Слуга запрятал камень в кресло, а хозяина убили в перестрелке на Кутузовском. Вдова срочно избавилась от двух квартир и мебели в них, чтобы перевести деньги в иностранный банк, не дожидаясь описи имущества. Потому что, – вздохнула Рита, – когда стали расследовать убийство, всплыло много интересного. Деньги в банке, вдова на Кипре, а слуга, угрожая пистолетом продавцу в мебельном магазине, уже узнал, кому продано кресло.
– И что это значит? – побледнела Юля. – Ты сейчас видишь слугу? Ты с ним разговариваешь?
– Нет. Я вижу, но очень смутно, продавца из магазина. У него случился сердечный приступ, он умрет.
– А этот, которого ты называешь слугой? Он что, полезет ко мне в квартиру?
– Скорей всего, да, – Рита кивает и улыбается.
– И что теперь делать? Позвонить в милицию? А может, просто дождаться этого слугу и отдать ему чертов камень?!
– Позвони в магазин, – Рита подвинула телефон. – Скажи, что кресло не подходит к твоему комоду восемнадцатого века по фактуре отделки. И ты хочешь от него избавиться. Назови цену. Завысь ее, но не катастрофично. Слуге тут же позвонят, он все поймет. Даже если он не оставил свой номер телефона в магазине, радостно открывай дверь всем незнакомым мужчинам, изображай идиотку, разговаривай, как будто к тебе пришел грузчик из магазина, говори, что обещали заплатить за кресло. Как только он его ощупает – а он ощупает! – он заплатит и уйдет с креслом или не заплатит – не понравилось – и уйдет с незаметно вытащенным камнем. У тебя не будет неприятностей, если ты побыстрей засунешь этот мешочек на место.
Пока Юля судорожно ковырялась в сумочке в поисках записной книжки, Рита смотрела на нее насмешливо и грустно. Поймав удивленный взгляд подруги, развела руками.